Склоняюсь к тому, что подельник ее – мужчина. Именно на мужское имя оформляла документы Бланш – об этом однозначно говорили подручные Шефера. Кроме того, весьма непросто было бы женщине управиться с начальником полиции Шефером, весьма крупным мужчиной: сперва серьезно ранить его, затем удушить, перенести тело на палубу и сбросить за борт. Не говоря уж об обезвреженном до этого парнишке-юнге.
Само собой напрашивалось, что мужчина этот небезразличен Бланш. Но, увы, я не была особенно близка с гувернанткой моих детей. Мы были в хороших отношениях, но свои сердечные тайны девушка мне не поверяла. Я знала лишь, что шесть лет назад у нее был жених в Париже, и, кажется, они все еще поддерживали отношения. Но, увы, я ни разу не видела этого жениха, не знала даже его имени.
Никаких фотокарточек, дневниковых записей и писем в вещах Бланш, тоже не было. Однако спустя час обыска в каюте Бланш, господин Вальц вдруг настойчиво попросил меня присоединиться. Оказалось, что Кох все-таки нашел кое-что – и меня это касалось напрямую…
Листы из альбома, на которых писала Бланш, были неважного качества – тонкими. Чернила пропитывали их насквозь и даже оставляли след на столешнице. Невидимый глазу след – но подвластный реактивам господина Коха.
Конечно, весь недостающий текст (а там было, кажется, три строчки) господину Коху проявить не удалось. Лишь первую, потому как вывела ее Бланш с особенно сильным нажимом.
«От мадам Лилиан Дюбуа господину фрегатен-капитану Эрвину Герберу…»
– Вы напрасно вините себя в смерти девушки, мадам Дюбуа… – теперь уж заметно смягчившись, сказал мне Вальц. – Подельник Бланш Перье уговорил ее написать записку от вашего имени, с тем, чтобы вас сочли незаконной дочерью Жанны Гроссо и обвинили во всех убийствах.
– Вы хотите сказать, он пообещал ей, что записку от моего имени отправят фрегатен-капитану? Или даже меня вот так же застрелят над запиской Бланш… – догадалась я сама, потеряв дар речи.
– Разумеется, подельник Бланш не собирался воплощать этот план в жизнь – это нелепо. В это никто бы не поверил. Но ей он сказал, будто воплотит. А девушка, видимо, в отчаянной попытке себя спасти, на это согласилась.
Согласилась.
Мой муж прав, я совсем не разбираюсь в людях…
Я не смогла больше ничего сказать. В последний раз, уже без мыслей вовсе, поглядела на мертвое тело Бланш и снова вышла в коридор.
А минутой позже, разозлившись и на Бланш, и на себя, и на весь белый свет, решительно сорвалась с места и постучала в дверь соседней каюты – к бывшей компаньонке Жанны, Аурелии. Кажется, мне ее гаданиям следует доверять больше, чем себе!