– Сеанса не будет, – сказала, как отрезала Аурелия. – Нет хорошей жертвы, нет белого петуха.
Американцы Нового Орлеана, и креолы особенно, говорили чаще на французском. Говорила на нем и Аурелия. Темнокожая компаньонка сидела здесь же: задрав выше колен пеструю юбку, она вытянула длинные стройные ноги без чулок, подставляя их июньскому солнцу. Черными своими неприятными глазами она смотрела куда-то за горизонт.
– Ох, отчего бы тебе не взять на кухне курицу? – отмахнулась от нее мадам Гроссо.
– Курица – плохая жертва, – хладнокровно возразила компаньонка. – Нужна хорошая жертва в дар Папе Легбе. Нужен петух – белый молодой петух. – Помолчала и добавила: – ведь мадам не желает, чтобы Папа Легба сам пришел за своей жертвой?
Мадам Гроссо только утомленно вздохнула: спор, судя по всему, был не нов.
– Петух нужен для ритуала, – пояснила она мне. – Аурелия посвящена в магию вуду и превосходно предсказывает будущее, когда не строит из себя законченную стерву.
Аурелия медленно перевела черный взгляд на мадам Гроссо и, клянусь, от того взгляда даже мне стало не по себе…
Ева на шезлонге рядом, хоть в разговоре и не участвовала, негромко усмехнулась. Но промолчала.
– Мадам Дюбуа, – снова заговорила актриса со мной, – ежели вы не хотите иметь дело с вуду, то все равно приходите – просто поболтать. Посекретничаем о нашем, о дамском.
– Сеанса не будет, – снова отрезала Аурелия – а мадам Гроссо снова от нее отмахнулась:
– Ох, найдем мы тебе этого чертова петуха! Будь добра, не порть мне настроение своей кислой миной!
Не говоря больше ни слова, Аурелия одернула юбку, встала на ноги и неспешно спустилась с палубы.
Я кашлянула, чувствуя себя ужасно неловко.
– Если месье Дюбуа станет лучше к вечеру, то, возможно, мы придем, – неопределенно пообещала я.
Про себя, разумеется, решила, что не пойду ни за что. Магия вуду, петухи, чей-то папа – какие глупости! У меня и так довольно проблем. После я распрощалась с дамами и поспешила в каюту.
…И пришла в ужас от того, во что дети превратили уютную, безукоризненно чистую нашу гостиную за жалкие полчаса! Все игрушки вывалены на ковер: куклы, солдатики, паровозики, альбомы и книжки. В центре всего великолепия крепость из диванных подушек и одеял, а в ней – малыш Андре, перемазанный шоколадом и с матросской бескозыркой на голове.
Софи выглядела не многим лучше: великолепную прическу, что соорудила я утром, она испортила безвозвратно, в разгар дня бегала по гостиной в чулках, панталонах и сорочке, а поясок от прекрасного своего платья повязала вокруг головы, на манеру пиратов из приключенческих книжек.