– Зачем меня кому-то убивать? Я в первый раз вижу всех этих людей на пароходе, никому не успела насолить. Разве что Шефер, мой фальшивый муж, наверняка поминает меня недобрым словом, но ведь он под замком…
– Уже нет, – через силу выговорил муж. – Эрих Шефер обезвредил охрану и сбежал. По-видимому, сегодня утром.
– Утром в половине одиннадцатого, если точнее, – негромко, будто тоже боялся разбудить детей, заметил лейтенант Вальц.
Он уже некоторое время незамеченным стоял у дверей и слушал наш разговор. Слава богу, разговор велся на французском.
Обнаруженный, Вальц любезно поклонился мне, потом мужу, и договорил:
– Кажется, вы были последним, кто навещал его под стражей, месье Дюбуа. Не считая юнги-охранника, конечно. Парнишка говорит, его ударили сзади, а после связали. Ну а Шефер сбежал.
6 июня, 04 часа 15 минут, Балтика, открытое море
Эриха Шефера на «Ундине» держали отдельно от трех его подельников. Большинство кают второго класса пустовали, так что в одной такой его и запрели, перевозя по Балтийскому морю с относительным комфортом. Не желаю злорадствовать, но его заточение вполне было похоже на мое. С тем, разве что, отличием, что он не жил в постоянном страхе за своих детей.
Прошлой ночью Шефера допросили, выяснили, что он начальник департамента берлинской полиции, и все прочее, что передал мне позже господин Вальц. Под утро оставили в покое. Лишь часам к десяти мой супруг, месье Дюбуа, навестил Шефера снова. Не чтобы задавать вопросы, а лишь принести завтрак и справиться, как тот провел ночь. Он рассчитывал, конечно, что Шефер скажет что-то еще – но тот на контакт не шел.
Покинув каюту, муж оставил заключенного под охраной юнги, и до полудня пребывал на палубе. Когда я получила ту записку от Вальца и оставила детей на попечение няни, муж перехватил Бланш, сказал ей, что займется малышами сам. Девушку он отпустил и увел Софи и Андре в нашу каюту – где, спустя полчаса, я их и нашла.
Что касается юнги, молодого немца шестнадцати лет, нынче тот рассказал, что около десяти тридцати услышал шум на лестнице, ведущей из коридора второго класса. Выглянул посмотреть. Последнее, что помнит – осторожные шаги за спиной и тупой удар по затылку.
Слава богу, парнишка был молод и полон сил: от удара он оправился быстро. Корил себя, что подвел капитана корабля и всячески отрицал, что ему нужен доктор. Которого, к слову, и не было на пароходе… Хорохорясь, юнга даже утверждал, что сознания не потерял. По его словам, все было как в тумане, но он видел, что его ударил прилично одетый мужчина. Лица не разглядел или же не помнил. Действовал мужчина как будто в одиночку. Снял с пояса юнги ключи от каюты, с полминуты препирался с Шефером – тот покинул место заточения не очень-то охотно. После они вдвоем затащили юнгу в каюту вместо заключенного, связали руки и ноги, в рот засунул кляп и заперли его в гардеробной.