Вера Петровна уверяла:
— Он в тебя втрескался.
Асмик не верила, хотя ей было приятно его внимание. Он не очень нравился ей, но она не была избалована мужским вниманием.
Вера Петровна несколько раз заводила разговор о Горданском, о его веселом, легком характере, о том, что он, как видно, увлечен Асмик.
Асмик отшучивалась, но временами он начинал казаться ей симпатичным, и она думала: может быть, кто знает…
Но все кончилось разом, в один день.
Был вечер. Где-то недалеко совсем по-мирному кричали петухи, медленно плыли облака над землей, и Асмик подумалось: вдруг и в самом деле война уже кончилась, и можно поехать домой, и снова мир, мир, о котором, кажется, все уже позабыли…
Улыбаясь своим мыслям, она повернула голову и увидела на бревнах, в стороне от крыльца, Горданского. Он сидел не один, с черноглазой кокетливой сестрой Асей. Оба были увлечены беседой и не заметили Асмик.
Асмик хотела уже подойти к ним, но тут услышала громкий Асин голос:
— Ну и трепач же вы несусветный!
— Горданский трепач? — удивился Горданский.
— Еще какой. То за нашей докторшей Григорян утрепываете, а то теперь мне вот черт-те что напеваете.
Горданский рассмеялся:
— Григорян? Придумала тоже! Горданский прежде всего эстет. Ему красота нужна, на первом плане красота. А тут — тяжелый бомбовоз, и ничего другого…
Ася расхохоталась. Горданский одной рукой обнял ее за плечи, потом повернул голову, встретился глазами с Асмик.
Больше она не видела его. Он выписался на следующее утро.
Вера Петровна сказала:
— Эти люди искусства все-таки какие-то ненормальные. То просил оставить его еще немного, а то вцепился в меня — выписывать немедленно, и никаких гвоздей!
— Может быть, ему надоело здесь, — сказала Асмик.
Вера Петровна бегло посмотрела на нее:
— Он тебе, кажется, не очень?
Асмик засмеялась:
— Будет вам, еще чего выдумали!
Сама для себя она решила:
«Больше ничем никогда не буду забивать голову. У меня свое дело, и я должна думать только о деле».
И написала письмо бабушке:
«Не бойтесь, я на фронте замуж не выйду. И вообще, я не хочу выходить замуж ни теперь, ни потом. Просто я даже не думаю об этом».
Она знала, бабушка искренне обрадуется этому письму. А почему бы ее и не порадовать, тем более что так оно и есть на самом деле?
Всему приходит конец. Пришел конец и бабушкиной командировке.
Утром она объявила Асмик:
— Сегодня беру билет на завтра. Решено!
Асмик торопилась к себе в больницу, ей было некогда уговаривать бабушку. Однако она попыталась воздействовать на нее самым примитивным, еще в детстве испытанным способом.
— Подождите, бабушка, хотя бы еще три дня. Мне кажется, я заболеваю гриппом.