И в самом деле, Галина Сергеевна была полной противоположностью маме. Это была отменная хозяйка. Какие пекла пироги и ватрушки! Какие варила борщи, наваристые, с золотистыми пятачками прозрачного жира, что за варенье из грецких орехов с клюквой, которым угощала осенью, с тихой радостью глядя на меня и Кота, уплетавших полные блюдечки!
Она была немногословная, мягкая, никогда никого не осуждала, ни во что не вмешивалась, ни с кем не ссорилась, а если на кухне возникала какая-либо свара, мгновенно уходила к себе.
Свары обычно начинала Лиза. С Лизой я познакомилась на второй день. Как Кот и предсказывал, я услышала ее раньше, чем увидела. Рано утром она встала у нашей двери и начала кричать во весь голос:
— Это еще что такое? Почему пол не вымыт в коридоре? Если новые жильцы переезжают, обязаны пол вымыть!
И так далее, в том же духе.
Мама выглянула из-за двери, вежливо сказала:
— Сегодня вечером вымою.
Однако Лиза не успокоилась, продолжала кричать, что до вечера ждать долго и порядочные люди должны мыть утром, так уж полагается во всех квартирах.
Лиза работала на заводе «Прожектор». Шумливая, по-своему, может, и добрая, она отличалась необыкновенной вздорностью и неуступчивостью. Стоило кому-нибудь ненароком хотя бы на сантиметр сдвинуть ее кастрюлю с конфорки, как она принималась орать и орала до тех пор, пока кастрюлю не ставили обратно точно на то же самое место.
Впрочем, поорав вволю, Лиза тут же успокаивалась и как ни в чем не бывало заводила разговор о нарядах или об очередном хахале, пришедшем к Ляле Барташевич.
Муж Лизы был машинист. Кот рассказывал, что он обладал редкой покладистостью, Лиза вертела им как ей угодно, но жили они, благодаря его характеру, дружно. В позапрошлом году случилось несчастье: поезд потерпел крушение, и машинист погиб.
Удивительная вещь! При жизни мужа Лиза подолгу пилила его, часто придиралась по пустякам, но когда его не стало, она вдруг поняла, какого потеряла человека. Лиза стала часто плакать и любила подробно рассказывать о том, как хорошо, ладно жили они с мужем, никто никому и слова поперек не сказал…
Порой к нам в квартиру приходила Ляля Барташевич позвонить, у них в квартире не было телефона.
Я любила слушать, как она говорит по телефону. Трубку она держала любовно, словно руку близкого человека, и говорила тихо, многозначительно. Даже простое слово «хорошо» произносила так, будто давала клятву.
А еще больше я любила смотреть на ее янтарные глаза, на лицо, кожа которого похожа на чуть зарумянившийся абрикос, на пышные, русого цвета волосы, из которых Ляля мастерила разнообразные прически: то распустит по плечам, то короной обернет вокруг головы или поднимет кверху так, что затылок с пушистыми завитками остается открытым.