— Когда?
— Вчера в троллейбусе.
— Ну и что? Передавала привет и грозилась зайти? — спрашиваю и сам слышу, как звучит мой голос — почти весело.
— Нет, она не грозилась зайти.
— Вот и прекрасно.
— Она вышла замуж.
— Так. Поздравляю.
— Я тоже сказал ей: «Поздравляю».
Очень хочется спросить, кто же счастливый избранник, но сдерживаю себя что есть силы.
Алеша сам говорит:
— Ее муж, этот, как его, прыгун…
— Ерофеев?
Кажется, я слишком громко произнес: «Ерофеев».
Что ж, этого надо было ожидать. Уж не раз приходилось мне слышать от Нели о Ерофееве. Они познакомились у ее подруги, на дне рождения. Неля рассказывала, что Ерофеев очень нахальный, считает себя неотразимым, но на нее его чары никак не действуют.
Однако она так часто говорила о Ерофееве, что я как-то не выдержал, сказал:
— По-моему, ты, старуха, влипла.
— Как это — влипла?
— В общем, не так уж ты к нему безразлична.
— Вот еще! — ответила Неля.
Я не стал тогда больше поддразнивать ее, но как-то она проговорилась, что Ерофеев звонил, приглашал в кино.
— И что же?
— Ясное дело, не пошла.
— Почему?
— Так, не захотела, пусть идет с кем-нибудь другим…
— А то пошла бы, почему нет? — лицемерно предложил я.
Но она резко оборвала меня:
— Хватит об этом!
— Хватит так хватит.
И вот — вышла замуж за Ерофеева. Как-то по телевизору показывали спортивные состязания по прыжкам, и я увидел Ерофеева крупным планом. Какие у него длинные ноги, длинные, сильные, то, что называется прыгучие… Все женщины душечки… И Неля тоже, несмотря на всю свою независимость, будет, приходя на работу, рассказывать о том, какое это сложное и трудное дело — прыгать в длину и с шестом, будет жаловаться на интриги тренеров и необъективность судей. Будет ходить на соревнования, чтобы подбадривать своего Ерофеева, затаив дыхание следить, как он осиливает очередной рекорд, волноваться и совать ему в рот после соревнования пористый шоколад «Слава», который особенно любим спортсменами.
Может случиться так, что я увижу ее по телевизору среди зрителей…
Я беру туесок, гляжу на дно, на фотографию Нели. Удлиненные черным карандашом «живопись» глаза смотрят на меня знакомым непогрешимым взглядом.
Алеша приходит из кухни.
— Это кто кокнул тарелку? Не иначе — отец?
— Кто же еще!
— Ох, ручки хирургические! — укоризненно произнес Алеша. — И минуты нельзя оставить без присмотра!
— Вот что, Алеша, — он придет к нам в субботу.
— Ну и что? Как всегда.
— Вместе с Валерией Аркадьевной.
Алеша мгновенно оборачивается ко мне:
— С нею? Зачем? Не надо ее!
Глаза его возбужденно блестят, сейчас они не серые, скорее черные.