В помещении для совещаний стояли два длинных параллельных стола. Перед этими столами, на небольшом возвышении, был установлен небольшой столик, покрытый скатертью из золотой парчи. Перед ним располагалось кресло и шестипанельная складная ширма.
За десять минут до полуночи появился Император. Он выглядел усталым и озабоченным, тяжело опустившись в предназначенное для него кресло. Участники совещания поклонились Императору и сели на свои места, глядя, как было положено по этикету, перед собой, ибо никто не смел смотреть в лицо сыну Неба. Некоторых, особенно пожилых, охватил кашель, что еще более усилило чувство неловкости и напряженности.
Премьер Судзуки попросил Сакомицу зачитать текст Потсдамской Декларации. Когда тот читал, слова, казалось, застревали у него в горле.
Затем адмирал Судзуки кратко описал последние дебаты в кабинете и предложил присутствующим высказать свои аргументы.
Выступивший первым министр иностранных дел Того заявил, что Потсдамскую Декларацию необходимо принять немедленно, ибо на карту уже поставлено само существование страны и нации.
— Я полностью согласен с министром иностранных дел, — вставил свою реплику премьер Судзуки.
Следующим вскочил с места военный министр генерал Анами.
— Я категорически не согласен с позицией министра иностранных дел, — почти закричал он, видимо, забыв о присутствии Императора. — Армия никогда не согласится капитулировать, если ей не будет позволено самой провести демобилизацию и самой судить тех, кого называют «военными преступниками». Кроме того, мы требуем ограничения оккупационных сил! Иначе мы будем продолжать сражаться до конца!
Слезы текли по щекам генерала, когда он умолял Императора превратить территорию Японии в поле «последнего и решающего сражения с американскими варварами».
— Даже, если нам не удастся их разбить, — закончил свое выступление генерал Анами, — ведь наш стомиллионный народ умрет с честью, достойный немеркнущей славы своих предков.
Затем поднялся бритоголовый начальник армейского генштаба Умедзу. Это немыслимо, подчеркнул он, соглашаться на безоговорочную капитуляцию после того, как уже столько доблестных героев погибли смертью храбрых за Императора.
Следующим должен был выступать адмирал Тойода, но Судзуки, возможно, по ошибке, а возможно, и намеренно попросил высказать свое мнение барона Хиранума.
Барон задал военным прямой вопрос: а способны ли они в свете последних событий вообще продолжать войну?
Генерал Умедзу уверил его, что новые атомные бомбардировки будут предотвращены силами противовоздушной обороны страны.