Я отправился в Японию на борту американского военного транспорта „Миллет“. В Токио я пришел в официальное информационное агентство Японии „Домей“ (ныне — „Киодо Цусин“). Чиновник из сектора международных отношений принял меня с профессиональной вежливостью. Я объявил о своем желании поскорее попасть в Хиросиму и написать, что там произошло. Он с удивлением посмотрел на меня: „Но в Хиросиму никто не ездит. Там все умирают“.
Я стал настойчиво объяснять, что если это так, то мне тем более необходимое попасть туда. Тогда, посоветовавшись со своими коллегами, чиновник повернулся к нам и сказал:
„Ежедневно в 6 часов утра из Токио уходит поезд, который останавливается в Хиросиме. Правда, никто не знает когда“.
В конце концов он согласился купить мне билет, а я пообещал ему отвезти немного продуктов корреспонденту „Домей“ в Хиросиме Накамуре.
Я поинтересовался, возможно ли будет через Накамуру связаться с их токийским представительством, на что чиновник ответил:
„Странное дело: у него есть аппарат Морзе, с помощью которого он передает нам сообщения. В Хиросиме нет радиоприемников, туда не доставляются газеты и, тем не менее, он знает, что его сообщения доходят до нас, поэтому продолжает собирать материал. Если хотите, мы попросим Накамуру помочь вам. И, пожалуйста, скажите ему, как высоко мы ценим его работу“.
Ровно в шесть утра несколько сотрудников „Домей“ затолкали меня в переполненный вагон и заверили, правда, до вольно неуверенно, что все будет в порядке.
Из разговорника я выяснил, что „Коно экива нанти и меска“ в переводе означает „Как называется эта станция?“ Через семь или восемь часов после того, как мы проехали Киото, я начал задавать этот вопрос. Я готов был выпрыгнуть из вагона, как только кто-нибудь ответит: „Коно экива Хиросима эки десу“ („Эта станция — Хиросима“).
В два часа ночи, через 20 часов после отправления из Токио, я услышал долгожданный ответ. В вагоне сидело и стояло столько народа, что мне пришлось выбираться через окно, куда подали и мой ранец…
На месте кирпичного здания станции я увидел лишь столбы, которые некогда подпирали крышу. Наспех сооруженный барьер направлял пассажиров к двум деревянным воротам, у которых они сдавали билеты. Впоследствии я узнал, что вокзал находился почти в двух тысячах метров от эпицентра взрыва. Пройдя через контрольные ворота, я оказался в руках двух охранников в черной форме, вооруженных мечами. Решив, что я бывший военнопленный, они препроводили меня в импровизированную тюрьму и дали понять, чтобы я не вздумал сопротивляться. Какая-то женщина напоила меня кипятком. Потом я сел на стул и заснул.