Вот, оказывается, когда закладывались гены «новой общности» — «гомо советикус», торжественно провозглашенной не знающим латыни вождем в эпоху развитого социализма!
Впрочем, как уже отмечалось, речь шла не только о народе, ибо война пронизала не только горизонтали, но и вертикали. Шли массовые казни знати, конфискация вотчин, ссылки и, в лучшем случае, насильственные пострижения в монахи.
Глава государства лично возглавил войну против собственного народа, не брезгуя порой выполнять работу простого палача. В лучших традициях своих свирепых языческих предков-норманнов.
«Нередко после обеда царь Иван ездил пытать и мучить опальных. В них у него никогда недостатка не было. Их приводили целыми сотнями, и многих из них перед глазами царя замучивали до смерти. То было любимое развлечение царя Ивана: после кровавых сцен он казался особенно веселым».
У многих возникало искушение объявить Иоанна Васильевича шизофреником. Но это вовсе не так. Он просто вел войну со своим злейшим противником, пытаясь как можно сильнее его устрашить и тем самым обеспечить самому себе существование. Зоркие глаза русских летописцев и историков быстро увидели суть государственной политики по отношению к народу и стране.
«Земщина, — отмечают они, — представляла собой как бы чуждую покоренную страну, преданную произволу завоевателей».
Оккупированная страна! Лучше не скажешь.
Но существовала еще и церковь, которая, обретя самостоятельность после крушения Византии, забыла старые идеологические установки своих учителей и пыталась как-то пресечь произвол властей по отношению к народу.
Митрополит Московский Филипп, демонстрируя огромное мужество, как-то осмелился сказать царю: «Оставь Опричнину! Иначе мне быть в митрополитах невозможно. Твое дело не богоугодное и не будет тебе нашего благословения!»
Не понимал мужественный митрополит, что идет война. Царь попытался ему объяснить: «Владыка святый, мои же меня хотят поглотить». Не согласился Филипп с доводами монарха и как-то осмелился отказать царю в благословении прямо в Успенском соборе. Не понимал благородный Владыка, что уже участвует в войне, демонстрируя небывалое геройство. Схваченный прямо в церкви Басмановым, глава церкви был брошен в темницу. По приказу царя ему забили ноги в деревянные колодки, а руки в железные кандалы и морили голодом. Единственному родственнику митрополита, Ивану Колычеву, отрубили голову и бросили ее в яму, где томился глава русской православной церкви, номинально — лицо, равное царю.
Приказав удавить Филиппа без лишнего шума в темнице, Иван расправился и со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем, умертвив его вместе с женой. Владимир вполне мог стать знаменем в войне и организовать какую-нибудь заваруху с претензиями на престол. Хотел он этого или нет, никто не выяснял, но лучше было перестраховаться.