– Понятно.
Разумеется, в МПДСС была коррупция. Коррупция есть везде. Людям еще только предстоит создать неподкупную полицию, или правительство, или вообще что-нибудь неподкупное. Чтобы сделать это, нужно изменить саму человеческую природу, – Нита знала это лучше других. Ее родители множество раз давали взятки, чтобы отправить свои товары в США. Наверное, добрая половина сотрудников американской таможни получала деньги от ее матери, не говоря уже о полицейских и медицинских экспертах, которым она платила, чтобы беспрепятственно перевозить тела. Еще в то время, когда Нита была маленькой, мать заплатила очень много денег детективу в Чикаго, чтобы тот прекратил расследование убийства, когда в ее работе что-то пошло не так.
Нита колебалась, глаза бегали по списку. Неужели она, сама того не желая, отправила Фабрисио в логово льва? Она надеялась, что нет, – в противном случае все ее труды пошли бы насмарку.
Ее пальцы скользили по списку имен, и она думала, насколько ценным может быть такой список.
Ковит вздохнул и откинулся назад.
– Здесь нет ничего полезного.
– Нужно проверить другие комнаты. Возможно, здесь есть еще один сейф или что-то вроде этого, – сказала Нита, засовывая листки бумаги в карман.
Ковит кивнул, и они разделились: он пошел в спальню, а Нита – в пустую комнату.
Она стояла и смотрела на голые стены и пол, затем сделала несколько шагов, прислушиваясь к изменению звука, который указывал на то, что под полом пустота, но доски были неровными, и каждый ее шаг звучал по-разному. Все безнадежно.
Нита села на пол и осознала: после выстрела в Рейес она впервые осталась одна. Никто не увидит ее истерику. Но плакать не получалось. Глаза пощипывало, но слез не было. В груди что-то сжалось, и она согнулась.
Нита убила Рейес. Она держала пистолет и, в полной мере осознавая свои действия, спустила курок. Она никогда не думала, что кого-нибудь убьет. Говорила, что не сделает этого. Разве теперь, когда Нита нарушила данное обещание, хоть что-нибудь имеет смысл?
В голове проносились воспоминания: кровь Рейес на полу, выражение ее лица в ту минуту, когда в нее влетела пуля.
«Ты должна была это сделать, Нита».
«Я знаю».
И она сделала, но легче от этой мысли не становилось.
И вот тут она заплакала. Приятно дать боли выход. Не судорожно рыдать, а ронять соленые, грустные слезы.
Вся боль ее не покинула, но Нита все равно почувствовала себя куда лучше.
И тут Ковит ворвался в комнату. Вздрогнув, Нита быстро вскочила на ноги и вытерла щеки, но, похоже, Ковит ничего не заметил. В его широко раскрытых глазах читалось беспокойство.