Вставай, аника-воин! — велел я себе. Вставай, сука! Отрывай задницу от камней, подымайся, сволочь такая! Подохнуть всегда успеешь, и лучше сделать это как-то поярче! Чтобы салют в мою честь до небес, чтобы красотки рыдали, а десятки детишек с гордостью говорили — это мой папа-герой!
Конечно, мне сейчас очень бы пригодился кран, не обязательно башенный… Но чувство ответственности, долг мужчины и солдата — не праздные слова. Мои предки сражались до конца и побеждали. Я обязан победить. Иначе и быть не может.
Не зря, если американцы говорят: «сделай или умри», а наши: «умри, но сделай!». Я наш до мозга костей, пусть, наверное, не самый лучший или если лучший из худших, но во мне течёт кровь тех парней, чьи лёгкие были отравлены когда-то под Осовцем, но они нашли в себе силы встать и пойти в атаку, тех, кто горел в танке, но продолжал вести огонь по фашистам, кто в руинах Сталинграда отстаивал каждый метр и знал, что такое приказ «Ни шагу назад!».
Да, они были великанами, я всего лишь пигмей в сравнении с ними, но… даже будучи бледной тенью тех великих людей, я всё равно остаюсь их потомком.
И я встал. Медленно, очень медленно, шатаясь от каждого порыва ветра, но поднялся. Меня мутило, «картинка» потеряла резкость и поплыла, тело не слушалось, руки и ноги не повиновались. Но я был на ногах.
Потом взгляд упал на ближайшую тушу поверженного невидимки, и тут я не поверил своим глазам: из каждой твари маленьким ручейком забили фонтанчики маны.
Хотя… почему и нет, если невидимки возникли в ходе эксперимента по получению маны из материи, почему бы им не содержать это волшебное вещество? Сейчас твари разлагались и потому выделяли из себя ману.
А она не бывает хорошей или плохой. Всё зависит от того, кто ей пользуется, и его намерений.
И мне эта подпитка будет в самый раз.
Одно хреново — как-то уж стремительно происходили процессы разложения. Первой твари вообще было уже не видно, а мана ушла куда-то, как вода в песок.
Я заставил подойти и склониться к тому источнику, что бил рядом, стал жадно впитывать в себя волшебную энергию. Сложно найти подходящее сравнение, чтобы описать то, что я испытывал в эти секунды. Наверное, это было сродни тому, как человеку, измождённому жарой и жаждой в Сахаре, наткнуться на оазис, причём настоящий оазис, а не призрачный мираж.
Я всасывал в себя ману и не мог остановиться. «Выжрав» досуха одну тварь, перешёл к другой и так по кругу. А когда понял, что ещё немного и лопну, ощутил себя примерно так же, как набравшийся силушек богатырских Илья Муромец, когда выпил по совету калик-перехожих «чару питьица медвяного».