Скорее всего, речь шла о консультативной помощи полиции.
Так что вслед за Шерлоком Холмсом Поллаки мог бы назвать себя «сыщиком-консультантом». Правда, Холмс говорил о себе как о единственном в мире сыщике-консультанте. Но, может быть, они просто не были друг с другом знакомы? С другой стороны, Шерлок Холмс явился публике в 1887 году, то есть через двадцать лет после того, как Поллаки стал «специальным констеблем». В тот момент наш герой уже находился в отставке, так что Холмс не ошибся.
О безусловной (хотя и двусмысленной) славе Игнациуса Поллаки говорит многое. Например, тот факт, что его фамилия стала ещё при его жизни жаргонным оборотом. Современный «Фразеологический словарь старого сленга» Эрика Партриджа по этому поводу пишет:
«О, Поллаки!» (иногда сокращается до просто «Поллаки!»). Означает протест против слишком настойчивых расспросов. Происходит от рекламных объявлений «детектива-иностранца» Игнациуса Пола Поллаки, уроженца Австрии» [157].
В популярном мюзикле Гилберта и Салливана «Терпение», премьера которого состоялась 21 апреля 1881 года в Лондоне, один из персонажей (Полковник) перечисляет качества настоящего драгуна, где, среди прочего, говорится и о том, что тот должен обладать «проницательностью Поллаки Паддингтонского». Так что данное качество Игнациуса Поллаки рассматривалось как нечто само собой разумеющееся — например, как фигурирующие в том же списке неисчислимое богатство русского царя и грациозность одалиски из сераля. Об этих куплетах любят упоминать все его биографы. Даже некролог был озаглавлен следующим образом: «Детектив, увековеченный в оперетте Салливана»[158].
Несколькими годами раньше премьеры «Терпения», в 1876 году вышла анонимная сатирическая пьеса «Бенджамен Д.: Его скромный ужин». Мишенью сатиры была политика тогдашнего премьер-министра Бенджамена Дизраэли — лорда Биконсфильда. В пьесе можно было прочесть о Поллаки целое стихотворение, в котором его называют «детектив-генералом[159] нашей аристократии», намекая на активное участие Поллаки в делах и расследованиях щекотливого свойства, касающихся семейств высшего света.
При всей иронии и язвительности, автор отдаёт должное детективу, называя его «повелителем интриг и хаоса»:
«Вот Поллаки в кресле дубовом сидит,
На столике рядом посланье лежит.
Печать на конверте с короной, гербом.
Великие тайны есть в деле таком.
<…>
И важен, и горд, будто он — кардинал.
Для лордов велик детектив-генерал!
И не усомнится никто ни на миг,
Что именно он повелитель интриг!»
[160]Разумеется, враги Дизраэли не могли пройти и мимо соблазнительного «этнического» намёка (как известно, лорд Биконсфильд был крещёным евреем). Вообще же, при прочтении этой сатиры остаётся странное ощущение, что её автор (или авторы) интеллект сыщика Поллаки оценивают выше, чем интеллект премьерминистра «Бенджамена Д.». Что, впрочем, неудивительно: Игнациус Поллаки был необыкновенно обаятелен и артистичен. Кстати, свою «иностранность», заграничное происхождение он сделал не только объектом иронии, но и орудием работы.