.
Что, к слову сказать, больше соответствует и роду занятий предков И.П. Липранди: «мориски» (крещёные мавры) в Испании, в основном, занимались земледелием; промышленность, мануфактура, «буржуазные» ремёсла характерны были в большей степени именно для «конверсос» — крещёных евреев.
Происхождение предков русского офицера меня бы не заинтересовало, если бы не забавный факт, связанный с Пушкиным. Вспоминая о случайной встрече со старым другом и однокашником В. Кюхельбекером, осуждённым за участие в декабристском мятеже, поэт, в частности, пишет:
«Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошёл высокий, бледный и худой молодой человек с чёрной бородою, во фризовой шинели — с виду настоящий жид — я и принял его за жида, и неразлучные понятия жида и шпиона произвели во мне обыкновенное действие; я поворотился им спиною, думая, что он был потребован в Петербург для доносов или объяснений»[85].
Каково было бы ему узнать, что человек, к которому он искренне был привязан, о ком писал в письме к Ф.Ф. Вигелю в 1823 году «Где и что Липранди? Мне брюхом хочется видеть его…»[86] — и кого сделал прототипом едва ли не самого романтичного своего героя, благополучно сочетал в себе именно эти два «понятия» — «жида» и «шпиона». О первом — о еврейском происхождении предков Ивана Липранди — я уже рассказал, теперь перейдем ко второй части — шпионской (или полицейской, тут уж кому какой термин понравится). А для этого обратимся ко времени завершения войны с Наполеоном, в которой Липранди принимал активное участие, будучи офицером русской армии. О его военных талантах говорит хотя бы то, что к моменту разгрома Наполеона 24-летний Липранди уже дослужился до звания подполковника. С 1815 по 1818 годы он служил в Париже в составе русского оккупационного корпуса. И здесь судьба (а вернее, непосредственное начальство в лице командующего корпусом генерала М.А. Воронцова) свела его с Видоком. Впоследствии Липранди так рассказывал об этом эпизоде (в работе с длинным названием «Важность иметь положительные сведения о происходящем на правом берегу Дуная и о тайных кознях в княжествах; с указанием на единственные средства к достижению того, в полном объёме высшей тайной «заграничной полиции»»):
«В 1815 году, оставаясь при кавалерии кн. Воронцова во Франции, его светлость поручил мне наблюдение за существовавшим тогда во Франции обществом заговорщиков под названием «булавок», что поставило меня в сношение с французскими начальниками высшей тайной полиции в Арденнах и Шампани; составленная мною секретная статистика этих мест, представленная в 1818 г. князю, свидетельствует о сказанном мною»