. (Определенную роль в становлении подобной позиции с Рейли сыграла провокация со стороны Я. Берзина)
[546]. Однако этим планам не суждено было сбыться. С самого начала заговор латышских частей в Москве был инсценирован ВЧК, и деятельность вовлеченных в него контрреволюционеров протекала под ее контролем. Схожие попытки в организации контроля над заговорщиками предпринимала Петроградская губчека во главе с М. С. Урицким. Местные чекисты не торопились производить аресты выявленных контрреволюционеров (в т. ч. Л. Каннегисера), стремясь раскрыть всю сеть заговорщиков, даже известия о причастности Л. Каннегисера к подготовке террористического акта по отношению к М. С. Урицкому, не привели к немедленным арестам
[547].
Подобная политика чрезвычайных комиссии, при игнорирование моральных принципов, сулила значительные успехи в борьбе с контрреволюцией, но ряд просчетов чекистов, особенно в Петрограде, привел к временному свертыванию этих превентивных мер.
Убийство М. С. Урицкого, тяжелое ранение В. И. Ленина 30 августа 1918 г. повлекло за собой массовое применение ЧК высшей меры наказания и обусловило введение красного террора.
§ 2. Постановление СНК о красном терроре и его социальная и партийная направленность
Убийство 30 августа 1918 г. председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого в Петрограде и тяжелое ранение в Москве вечером этого же дня В. И. Ленина обозначили начало нового этапа в карательно-репрессивной политике советских органов власти. Совершенные в двух столицах в один день террористические акты убеждали советское руководство в существовании заговора против всех видных большевиков, в возможности новых террористических актов. В этих условиях прежний подход к политическим противникам представлялся уже допущенной ошибкой, которую необходимо исправить самыми резкими и суровыми мерами. Отличительной чертой нового периода являлась особая роль чрезвычайных комиссий в разворачивании масштабных репрессии. Еще до постановления о красном терроре по России прокатывается первая волна террора, масштабы которого не сопоставимы ни с каким другим аналогичным периодом гражданской войны.
Значительные размеры красный террор принял в Поволжье, где до 30 августа 1918 г. смертная казна применялась чаще, чем в целом по России. Нижегородская губчека, которой руководил в то время М. Я. Лацис, уже 31 августа 1918 г. телеграфировала в Москву о расстреле 41 человека, в ответ на названные террористические акты. Среди расстрелянных было 2 священнослужителя высшего ранга, 18 офицеров, 10 бывших жандармов, 4 предпринимателя и 2 чиновника царской России