Произведенные в конце июня 1918 г. чекистские расстрелы были, таким образом, нарушением «Положения о чрезвычайных комиссиях на местах». Они проходили по инициативе местных советов, хотя толчком к ним послужило введение института смертной казни по суду в связи с делом А. М. Щастного.
До рассмотрения дела бывшего начальника морских дел Балтийского флота А. М. Щастного, обвиненного в контрреволюционной деятельности, высшая мера наказания применялась только в отношении преступников, застигнутых на месте преступления. Исключения граничили с самосудами и преследовались советским государством. Такая практика вынесения смертных приговоров вызывала неприятие у ряда руководителем Советского государства и в целом в большевистской партии. Особо значимой была точка зрения Л. Д. Троцкого, выступавшего за более суровую систему наказаний в практике советских органов, в т. ч. судебных учреждений[374]. Схожих взглядов придерживался и В. И. Ленин, указывавший еще в конце марта 1918 г., что «… надо обратить внимание на практические результаты работ коллегии юстиции в деле создания действительно революционного, скорого и беспощадного строгого к контрреволюционерам, хулиганам, лодырям и дезорганизаторам суда» [375].
Принятый 4 мая 1918 г. при участии В. И. Ленина декрет о ревтрибуналах предусматривал введение постоянных коллегий обвинителей, а также разрешение всех вопросов следствия на закрытых заседаниях, что снижало гласность суда, увеличивая роль обвинения в судебном производстве[376]. Образованный Верховный революционный трибунал, будучи высшим судебным органом, является примером для всей судебной системы, и его приговоры рассматривались как юридический прецедент. В силу этого дело А. М. Щастного выходило за рамки политического процесса, вызывая дискуссию о применении смертной казни. С самого начала процесса стала ясна предубежденность обвинения в отношении дела и его стремление вынести смертный приговор: принятое наркомом юстиции П. И. Стучкой 16 июня 1918 г. постановление давало ревтрибуналам необходимые полномочия[377].
Июньский декрет Наркомюста был продиктован прямым указанием руководства партии большевиков.
Еще на заседании ЦК РКП (б) 19 мая 1918 г. вопрос о красном терроре поднял И. Т. Смилга, выступивший с докладом о положении дел в Финляндии. Говоря о массовых случаях насилия, расстрелов финскими белогвардейцами революционеров, он высказал мысль, что необходимо применить расстрелы к арестованным и захваченным белогвардейцам, находящимся в Петрограде. Идея массового расстрела не была поддержана на заседании, но против расстрела нескольких белогвардейцев ЦК не возражало. Одновременно было принято принципиально важное решение «ввести в практику приговоры к смертной казни за определенные преступления» и Наркомюсту было поручено подготовить соответствующий проект