– Знаю.
– Я не умею оживлять. Нужен маг Жизни.
– И это знаю. Вы меня за идиота держите?
Мимо промелькнули светлые стены, вычурная лепнина. Не чувствуя веса Леоны на руках, Арман влетел в комнату для отдыха, которую оборудовали для Меркла. Стараясь не делать лишних движений, боясь тряхнуть или как-то побеспокоить Леону… Хотя она ведь мертва? Он собственноручно притащил ее на убой! Уложил ее на диван, поправил безвольно упавшую руку, такую тонкую, с нежной кожей на запястье, измазанном кровью.
– Что это? – принялся ощупывать.
Складывалось впечатление, что руки, ноги Леоны как будто в маленьких отверстиях. Оракул выпил ее кровь? Вряд ли… Или использовал эти отверстия, чтобы оборвать корешки, которыми держится отпечаток в теле человека?
Эйшен, тяжело дыша, тоже склонился над Леоной.
– Я не знаю, что это, льесс Линто. Я впервые в жизни вижу, что с человеком делает Оракул.
– Ну так залечивайте, – сквозь зубы сказал Арман, – залечивайте!
– Прямо под стазисом? Это будет непросто.
– Так постарайтесь, льесс.
Арман выпрямился, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. В таком состоянии ему не нужно браться за дело. А взгляд не отрывался от нежного личика Леоны, такого красивого, беззащитного. Недавно, этой ночью оно было озарено огнем страсти, а теперь вот спокойно. Навсегда спокойно. Арман скрипнул зубами, наблюдая, как лекарь проделывает пассы над неподвижным телом. Ишь как напрягается, даже плешь на макушке покраснела.
– Мне бы ее раздеть, – пробормотал Эйшен, – я должен видеть, что лечить.
Арман сжал кулаки – до боли, до хруста.
– Раздевайте.
И просто стоял и наблюдал, как из-под покровов одежды появляется тело, которое он исступленно любил этой ночью. Все-таки глупо отрицать. То, что между ними было, не просто развлечение, не просто попытка сбросить напряжение. Что-то особенное, принадлежащее только им. А он все поломал – ради сестры, которую видит только по магвизору. Стало так тошно, что Армана едва не вывернуло прямо на пол, хотя желудок был пуст.
– Что с вами? – Лекарь встревоженно обернулся, он был красный как рак, по вискам катились капли пота. Одышка опять-таки.
– Работайте, – процедил Арман, – я в порядке.
– Тут просто глубокие проколы, – сообщил Эйшен, – но она умерла не от этого. Здесь нет смертельных повреждений.
– Лечите…
И смотрел, как одна за другой закрываются ранки, зарастают белой кожей.
Даже если нет смертельных повреждений, как же ей было страшно! В темноте, в неизвестности, в одиночестве – и вместе с болью. Арман, Арман… Не подумал, что все будет именно так? Теперь будешь платить за это, платить собственной кровью, сердцем, жизнью – той, что осталась.