– Как же вовремя, черт подери! – пробормотал я, смахивая со лба выступившую испарину. И именно в тот момент, когда за полицейскими закрылась дверь, мертвец начал мелко дрожать от наполнившей его Силы. Веки его распахнулись, открывая блеклые, хаотично вращающиеся глаза, а из горла раздалось сиплое шипение. Это покойник инстинктивно пытался сделать вдох.
Вообще, я давно заметил, еще в молодости, во время опытов над подвальными крысами, что чем «свежее» труп, тем легче и натуральней он копирует поведение себя живого. Этот, несмотря на то что пролежал мертвым уже несколько дней, еще не успел позабыть въевшиеся в подкорку человеческие рефлексы. Однако уверен на сто десять процентов, попытайся я его сейчас поднять полноценно, поведение его от живого будет отличаться так же сильно, как отличается стакан воды от стакана водки. Издали вроде похоже, но вблизи разница очевидна. И дело вовсе не в запахе. Хотя, ладно… неудачный пример. В общем, просто поверьте на слово, я подобного насмотрелся предостаточно, воскрешая грызунов, когда еще только начинал познавать свой дар.
Мертвые пальцы заскребли по кушетке с противным звуком, но я даже не поморщился. Мало что может быть столь же неприглядным, как пробуждение мертвеца, но Дамир успел меня провести через полсотни всевозможных убийств, так что подобная мелочь не могла вызвать у меня даже самую захудалую мурашку. Иногда приходилось и трупы в квартирах допрашивать, которые провалялись возле батареи по нескольку дней, а иногда и недель. Вот это зрелище, скажу я вам, действительно тошнотворное. А этот, по крайней мере, вполне свеженький.
Наконец, труп усвоил и распределил неосторожно вложенные мной излишки Силы, и теперь просто лежал с полуприкрытыми глазами, изредка делая судорожные движения глазными яблоками. Что ж, значит, можно уже и поговорить!
– Здравствуй, усопший.
– Зд… ра… вствуй.
Голос в моей голове был безэмоциональный и скрипучий. Было заметно, что слова с трудом давались покойнику. Видимо, при жизни человек обладал достаточно сильной волей и сейчас изо всех сил сопротивлялся, не горя желанием говорить со мной. Плюс накладывал отпечаток тот факт, что тело уже несколько дней провело в холодильниках. Чем больше проходит времени с момента смерти, тем дольше покойник, так сказать, раскачивается.
– Как тебя зовут?
– Мак… сим. Сви… ридов.
– Ты знаешь своего убийцу?
– Я ви… дел. Но не зна… ю…
– Тогда у меня к тебе есть еще несколько вопросов…
Крутя руль, отделанный тонкой бархатистой кожей, я пытался избавиться от легкого, но навязчивого чувства тревоги, которое во мне пробудило общение с мертвым Свиридовым. Этот Максим Михайлович оказался птицей о-очень высокого полета. При жизни он был ни много ни мало, а первым заместителем председателя Следственного Комитета Российской Федерации. Совершенно случайно, всего по одной оговорке покойника, я сумел понять, что он работал над каким-то невероятно важным делом, подробностей о котором я старался по максимуму избегать.