– Ефрем Михайлович, к вам тут…
Ефрем Михайлович прожевал что-то под нос и впился в нас черными бусинками. Федор опустил глаза, а я с трудом, но выдержал этот сверлящий взгляд.
– Что у вас?
Я ткнул локтем Федора – сам кашу заварил, сам и расхлебывай.
– Мы тут… это, сели в ваш поезд… без билета, – забормотал Федор.
– Что!!! КАК!!! Как посмели?!! В какой вагон сели!!!? Говорите немедленно, в какой вагон, я вас спрашиваю?!!! – забагровел начальник поезда.
– Во второй, кажись, – буркнул Толсторюпин.
– Немедленно вызовите ко мне бортпроводника второго вагона! – багровел все больше и больше Ефрем Михайлович.
– Да что вы, в самом деле? – вступил в разговор я. – Мы сами добровольно признались в том, что сели «зайцами» в поезд. Просим продать нам билеты, чтобы без проблем и недоразумений следовать дальше.
– Вам что тут – привокзальная касса? – губы-червяки зловеще извивались. – Вы немедленно будете оштрафованы!!! Вы… – в грудь набирается воздух и следом выстреливается длинная ругательная тирада, из которой я понял, что вся железнодорожная система страны рухнет, поезда остановятся, а тысячи, что там тысячи! – мильоны советских людей будут бороздить просторы нашей Родины с кошелками за спинами и пешком. И все из-за нас. Федор, на удивление, был спокоен. Он, конечно, опустил виновато голову, но ругачка шла ему на пользу. Видимо, Толсторюпина часто ругали и у него выработался иммунитет. Ты – начальник, я – дурак. А начальнику положено ругаться. Завтра я стану начальником и тебя начну ругать. А ты – терпи, потому что теперь ты – дурак.
– Да мы согласны заплатить штраф, – я остановил воспитательную экзекуцию.
– Ваши документы, голуби вы мои сизокрылые, – резко бросил Ефрем Михайлович.
Федя достал паспорт, а я – студенческий, в надежде, что и билет мне продадут со скидкой, и штраф тоже ополовинят. Уж не знаю, что собирались с нами сделать – бросить под колеса состава, повесить с мешками на голове на столбах у ближайшей станции, утопить в унитазе? – но Ефрема Михайловича от подобных репрессий остановила, видимо, запись в студенческом – «факультет журналистики». Тем не менее, он разом отмел все мои расчеты и озвучил сумму, которую мы должны заплатить – пятьдесят шесть рублей.
– Это как же так, почему? – искренне удивился Федор. Начальник поезда, сдерживая себя, разъяснил нам, несмышленым голубям сизокрылым, что сели мы в купейный вагон, а билет там стоит 14 рублей. Плюс штраф сто процентов. И все это умножается на два. Посеревший Федор вытащил пятидесятку, я расстался со своей пятеркой. Когда мы выгребали мелочь из карманов, чтобы набрать оставшийся рубль, появилась проводница из второго вагона.