– Дело молодое, неженатое. Не тушуйся, друг-товарищ. Вернемся к моему докладу. Во-первых, необходимость найти тебя возникла из-за того, что смещение по времени не дало бы возможности выйти через вход-выход у станции Половина в нужное время. Во-вторых, когда «энкавэдэшники» задерживали меня, они говорили о том, что схватили одного из твоей банды, что его зовут Федор…
– Толсторюпин?
– Вроде того. Они посчитали, что я тоже из вашей группировки, – рассмеялся Григорьевич.
– Что будет с Федей? – я начал смутно вспоминать, что мы с Толсторюпиным действительно имели стычку с органами… Да и признание рядового МГБ, который сейчас сидел в плену у дембелей, подтверждало создавшееся положение.
– Что будет? Что будет? – повторил эхом Бойко. – Отправят в лагеря лет на 10–15–20. Отсидит лет пять, а там, глядишь, в 1958-м реабилитируют. Делов-то куча!
– Вы шутите? – Перспектива рисовалась не мне, а Винни Пуху, но все равно волосы вставали дыбом. Даже отсидев срок, Феде предстояло прожить двадцать с лишним лет, чтобы снова оказаться в своем времени…
– Я шучу, но все достаточно серьезно. От тебя зависит – сядет Федя в 1953 году или вернется в Толсторюпинку сейчас. Тебе решать, – Иван Григорьевич пристально посмотрел мне в глаза.
– Выручать надо Федю. Он, конечно, мне не друг, а так – знакомый. Но получается, что он из-за меня во все это вляпался. Выручать, – поставил я твердую точку.
– Хорошо. Правильный выбор. Тогда слушай план… – продолжил Бойко.
– Погоди, Иван Григорьевич, все-таки я не до конца разобрался со всеми этими смещениями во времени, поездом, Листом Мебиуса, портами или, как их там, порталами. Просвети еще раз, пожалуйста, – прервал я путевого обходчика.
– Не хотел тебя подробностями загружать, но если сам желаешь… – Григорьевич достал из внутреннего кармана железнодорожного френча зеленую ученическую тетрадку, свернутую в трубочку. Он развернул ее. Страницы были расчерчены на небольшие квадратики и прямоугольники, исписаны цифрами и формулами. В квадратиках стояли даты, часы, минуты и даже секунды.
– Известны ли тебе научные изыскания Ландау? – спросил Бойко.
– Ну, кто ж не знает старика Ландау Льва Давыдовича?
– Гм… Квантовую электродинамику, диамагнетизм Льва Давыдовича я применяю в своих расчетах, но сейчас идет речь о другом ученом – немецком математике Эдмунде Ландау, который написал труды по теории чисел и теории функций.
– Да? – удивился я. – Я думал, что только у Альберта Эйнштейна есть брат.
– Какой брат?
– Брат. Двоюродный. Альфред Эйнштейн – исследователь итальянской и немецкой музыки XVI-XVIII веков… Музыкант.