— Это ничего! Я вам место одно покажу на реке — там и голышом можно.
До пароходства было минут пятнадцать ходу.
Утро солнечное, день будет жаркий, но ветер дует свежий, сильный. Ветер словно приподнимает над землей. Запрокидываешь голову — небо синее-синее…
В пароходстве Инну больше всего поразило, что в одной из комнат на втором этаже, куда подниматься надо было по скрипучей деревянной лестнице, за допотопным письменным столом сидела вполне современная девушка и работала на вполне современном компьютере. Девушка водила «мышью» по столу, а рядом, на этом же столе, сидела самая настоящая кошка.
Она сонно щурила зеленые глаза на компьютерную «мышь», на свою хозяйку, на лучи солнца из открытого окна, на Инну, появившуюся в дверях…
А потом — песок, река, тишина.
Полное безлюдье.
Входишь в воду, в широкую спокойную реку.
Чувствуешь прохладу и силу течения всей кожей.
Плывешь на середину реки — и переворачиваешься на спину.
И только небо. Синева. Горячий, слепящий свет солнца.
Возвращалась Инна с мокрыми волосами, утомленная плаваньем до странного ощущения физического счастья от усталости.
Она быстро нашла пароходство, спросила, где найти Алевтину Ивановну.
— Алевтина Ивановна домой уже пошла, — сказала компьютерная девушка.
Кошка соскочила со стола, пересекла комнату, потерлась об Иннины ноги…
Еще не видно было дома за деревьями, но пронзительный визг пилы слышался отчетливо. Удивительно, звук этот Инну не раздражал. Может, потому, что ему сопутствовал свежий запах дерева, который Инна почувствовала, открыв калитку.
— Ну как вам наша Ока? — приветствовал ее Василий Степанович, выключив пилу.
— Замечательно. Искупалась — просто ожила.
— Да вы у нас и так женщина живая…
Алевтина Ивановна сидела на скамейке, перебирала вишни — отрывала черенки, выдавливала косточки.
— Вот, насобирала. Мелкие, конечно, но на варенье сгодятся.
— Можно я вам помогу? — спросила Инна.
— Что уж за развлечение — вишни перебирать…
Алевтина Ивановна была совсем не против.
Говорили о рязанской жизни и жизни на ранчо Марго. Находили много общего.
Замолкали, потом одна произносила: «А знаете…» или «Вот у нас…».
После очередной паузы Инна осторожно сказала:
— Вот мы вчера о странностях любви говорили…
Алевтина Ивановна опустила глаза, покраснела даже. Потом засмеялась, махнула рукой:
— Ой, Инна Николаевна, не берите в голову… Ну, любим языками почесать. Оно понятно — городок-то маленький… Да и вправду — мужик этот зла никому не делает.
«Все. Разговор окончен. Хоть и не начинался», — подумала Инна.
Пальцы у нее были выпачканы багряным вишневым соком.