Как будто Инна по своей воле отрывала от себя единственное существо, невидимой нитью связывающее ее с первой, неземной, незабвенной и такой трагической любовью…
Да ведь и сама она была тогда совсем девчонкой, растерянной, несчастной, озлобленной на несправедливость судьбы. Она чувствовала себя обманутой. Ведь жизнь сначала так щедро одарила ее счастьем, а потом в одночасье так безжалостно все отняла…
Несмотря на прошедшие годы и два брака, Юра до сих пор часто снился ей. Живой, молодой и веселый… С взъерошенными смоляными кудрями и озорной смешинкой в голубых, как небо, глазах…
Как небо…
Будь оно проклято, это небо! Будь оно навеки проклято!
Впервые она увидела Юру на танцах. Вернее, не она, а ее подружка Танька. Они тогда только начали бывать на этих «взрослых» увеселениях, неопытные «шешнашки», недавно окончившие девятый класс, теперь развлекались на всю катушку.
Они неумело красили губы и подводили глаза, отрезали у нарядных платьиц подолы, следуя моде, и сверкали ослепительно загорелыми ляжками…
Как они были восторженны, как сладко замирало сердце от предчувствия радостного вступления в настоящую взрослую жизнь… как они торопились все узнать, попробовать, испытать…
Отец недовольно глянул на оголенные ноги Инны и буркнул:
— Бесстыдница… На танцульки собралась… В подоле принесешь — на порог не пущу.
— Папочка! — хохотала в ответ Инна, привыкшая к его старомодным выступлениям. — Подола-то нет! В чем нести буду? — И она комично приподняла пальчиками край юбчонки.
А мама откровенно любовалась почти взрослой красавицей дочерью. Она даже разрешила взять свою помаду и помогла сделать начес на пшеничных растрепанных кудрях.
О! Они с Танькой явились во всеоружии. Но сразу же растерялись в толпе развязных девиц и дымящих сигаретами парней.
Все топтались на месте под громкие звуки оркестра. Парочки тесно прижимались друг к другу… Как они не подумали, что надо было прийти с кавалерами! Их никто не приглашал. Их вообще не замечали в этой толпе…
И вот тогда Танька увидела Юру.
Она тут же толкнула подругу локтем:
— Посмотри, какой лапочка!
— Где? Где? — завертела головой Инна.
— Да вон же, в полосатой рубашке. С усиками.
Юра стоял в окружении парней, курил и смеялся, лениво обводя глазами танцующих. У него только начали пробиваться юношеские усики, такой пушок, который, по его мнению, делал его взрослее и старше.
— Фу! Усатый-полосатый! — фыркнула Инна.
— Не могу! Умираю! — вцепилась в ее руку Танька и зашептала, словно завораживая: — Хоть бы он меня пригласил… Хоть бы пригласил… Посмотри на меня… Ну посмотри…