И однажды Танька вдруг сказала, что готова познакомить Инну с очень милым и умным мальчиком.
— Только… боюсь, он тебе не понравится… — прошептала она. — Он совсем не похож на…
— И не надо, — отрезала Инна. — Мне все равно, какой он: хромой, косой или заика. Он точно уезжает?
— Да.
— Тогда знакомь.
Они встретились на углу у телеграфа, чтобы пойти в молодежное кафе. Как оно называлось? Хоть убей, теперь не вспомнить.
Худенький и тщедушный, с огромными глазами и жесткими черными кудрями, закованный, несмотря на жару, в строгий костюм с галстуком, кандидат в женихи маялся на ступеньках Центрального телеграфа, вглядываясь в спешащую по улице Горького толпу.
О коварных Инниных планах он абсолютно ничего не знал. Танька сообщила ему только, что есть у нее подружка, скромная, красивая и ни с кем не встречается… А Женя был довольно робким, считал, что не вышел внешностью, и не мог самостоятельно подойти и познакомиться с приглянувшейся девушкой. Бывало, что его посылали грубовато:
— Отцепись, пацан…
И тогда он не находил что ответить, хотя знал наверняка побольше этих накрашенных профурсеток…
Женя был гордостью школы и родителей, с медалью окончил десятилетку, поступил в медицинский на стоматолога и сейчас готовился к защите диплома.
Родители разумно решили, что ехать можно, только обзаведясь специальностью и… женой. Вряд ли их Женя сумеет так быстро адаптироваться, чтобы подыскать подходящую партию в Израиле, если он и в родной Москве до сих пор не смог этого сделать.
Втайне от сына мать ходила к синагоге с его фотографией, вела долгие задушевные переговоры с родителями потенциальных невест, но Женя, едва лишь заходила речь о возможном браке, набычивался, хмурился и… начинал нести такую чушь, что помолвки расстраивались, так и не начавшись.
— Прекратите, — гневно говорил он родителям. — Я сам выберу себе жену. А не найду — так не женюсь. Мир не перевернется…
Мягкий, покладистый Женя в этом проявлял завидную твердость характера.
— Ты-то мне выберешь, будьте спокойны… — вздыхала мама, думая про себя, что ей, пожалуй, не суждено дождаться внуков.
Вот такой странный субъект томился в ожидании Инны.
Она подошла, растягивая рот в улыбке, и разом отметила и заметно обозначившиеся надо лбом залысины, и сутулые плечи, и нескладные руки, которые женишок не знал, куда деть, вытирая о брюки вспотевшие ладони… Только глаза привлекали внимание. Они лучились теплым медовым цветом и были беззащитно-добрыми…
— Женя… — Он ткнул ей потную ладонь и растерянно глянул на Таньку.
— Ну вы знакомьтесь, а я побегу, — неожиданно заявила она, хотя предполагалось, что в кафе они пойдут втроем. — У меня еще дел куча…