— Поспишь тут…
— Бойцы вспоминают минувшие дни… — Алексей с явным наслаждением стягивал с себя парадный костюм.
Дед махнул рукой и скрылся в своей комнате.
— Мама, бо-бо, — Лешка рассматривал какую-то царапину на локте. — Подуй…
Инне игра уже надоела, потому что, хотя Алексей и стал называть ее «мама», это было не всерьез и как бы в насмешку над родственными чувствами.
— Давай ложиться, — сказала Инна. — Завтра тяжелый день.
— Ложиться куда? — наивно спросил Алексей.
— Это пошло, — сказала Инна. — Прекрати.
— Чур, я первый! — Алексей не обратил внимания на ее строгий тон, нырнул в ванную и через минуту позвал: — Мамуся, спинку потри!
«Он заигрался, — подумала Инна. — Какая противная игра».
Она шагнула к ванной и вдруг поняла, что войти стесняется. И еще поняла, что просто обязана войти, что это шанс — все поставить на свои места — раз и навсегда, навечно. Мать моет сына. Все нормально.
— Ма-а, я жду!
Инна выдохнула и открыла дверь.
Алексей отвернулся. Он, наверное, не ждал, что мать войдет. Он просто дурачился.
— Ну что у тебя тут? — улыбнулась Инна.
«Надо смотреть твердо, улыбаться, быть естественной».
Алексей протянул ей мочалку, она намылила ее, провела по его гладкой коже. Непроизвольно поджимала пальцы, чтобы не коснуться ими его тела.
Алексей вздрогнул, сжался, опустил голову.
— Ой, сколько у тебя родинок.
— А у тебя? — хрипловато спросил сын.
— Нет, ты — в отца. А вот подмышки брить не надо. Это… аннэчурли… Как?
— Неестественно, — перевел Алексей и добавил: — Но гигиенично.
— Все! — Инна хлопнула его по спине. — Дальше сам.
И только когда вышла из ванной, почувствовала, как бешено колотится сердце.
«Это аннэчурли, неестественно, — подумала она. — Он уже должен стесняться матери в этом возрасте».
С утра она села на телефон. Теперь надо было обзвонить всех своих старых знакомых.
Татьяне она позвонила в первый же день, но трубку никто не брал. Теперь тоже — длинные гудки. Странно.
— Мне нужен телефон, — забурчал отец. — Ты надолго?
— Звони, у меня никто не отвечает.
Алексей еще спал.
Инна выпила кофе, снова села к телефону. Теперь самое трудное — разыскать Сашу и Костю, Юриных друзей. Она перед ними виновата.
От злобы и отчаяния тогда разругалась с ними. В чем они-то виноваты? В том, что остались живы?
— Алло, простите, может быть, вы мне поможете, — заговорила она быстро, как только на том конце ответили: «Общежитие». — Скажите, пожалуйста, как позвонить на завод?
— На какой завод?
— Ну вот ваше общежитие от завода, да?
— Нет, от фабрики.
— Ну от фабрики, как туда позвонить?
— А вам кого надо?