— Мне?.. Ой… Сашу, а фамилия… Или Костю… Константина…
— Фамилия?
— Паухов! Да! Паухов Константин, точно! — закричала она радостно. Из дальней памяти так вовремя всплыла эта фамилия.
— Э, — коротко сказала вахтерша. — А Ельцину вам не надо позвонить?
— Нет. — Инна не поняла иронии. Она уже выпала из российской жизни. Дома она запросто могла позвонить и Клинтону. — А что?
— Паухов у нас гендиректор.
— Костя?
— Константин Егорович.
— Ну!
— Дам телефон секретарши. Попробуйте.
Инна записала на клочке бумаги телефон и тут же набрала.
После долгих объяснений с секретаршей оставила свой номер, ей обещали перезвонить.
— Ку-ку! — показалась сонная физиономия Алексея. — С кем мы треплемся с утра пораньше?
— Да вот есть с кем! — улыбнулась Инна. — «…У меня еще есть адреса, по которым найду мертвецов голоса…» Ты вообще стихи любишь?!
— Ага! «Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…»
— Технарь! — пренебрежительно сказала Инна. — Что ты понимаешь?
— Ничего не понимаю, — вдруг серьезно сказал Алексей. — Я ничего не понимаю… Девушка, мы с вами раньше не встречались?
— С чего ты взял?
— Мне ваше лицо знакомо.
— Встречались, — тоже серьезно ответила Инна.
Леша минуту смотрел на нее как-то восторженно и испуганно.
— Это была ты?
— Я.
Они оба поняли, о чем идет речь. О той давней зимней встрече-сказке.
Зазвонил телефон.
— Алло!
— Инна? Это Костя.
Она еще не вернулась из воспоминаний, рассеянно переспросила:
— Кто?
— Паухов Костя, — понизив голос, сказал он.
— Господи, Костя. Здравствуй…
— Здравствуй, Инна… Давно в Москве?
— Нет. Костя, ты меня прости. Слышишь, я тогда наговорила тебе. И Саше тоже…
— Саша умер.
— Боже мой! Когда? От чего?
— Язва. Три года назад.
— Опоздала.
— Кто это? — шепотом спросил Алексей.
Инна махнула рукой, мол, иди, потом. Но он никуда не ушел, остался рядом.
— Зря ты это, — сказал Костя. — Мы на тебя и не обижались. Понятно же.
— Ты-то как, Костя? Ты большой начальник теперь?
— А ты американка, да?
— Я — русская, Костя. Ой, надо бы встретиться. У тебя как со временем?
— Есть. Давай.
— Костя, ты правда на меня не обижен?
— Нет, я на тебя не обижен…
— Что, Костя, что?
— Потом, при встрече.
— Нет, сейчас скажи, я с ума сойду…
— Да так… Сашка… У него, знаешь, вся жизнь потом наперекосяк. Пил же страшно. Губил себя. Говорил, грехи замаливает.
— Господи, Костя, что ты говоришь?
— Правду. Он в Юркиной смерти себя винил.
— Это я виновата!
— Это жизнь виновата… Я ж говорил — при встрече. Разговор непростой.
— Конечно, конечно…
— Говори когда.
— Ты говори, ты босс, у тебя все расписано…
— Я русский босс, всегда занят, но всегда свободен.