Они оделись, вышли к озеру. Побрели по мокрой дорожке. Ломались сухие ветки, шуршали под тонким слоем снега черно-бурые листья. Было так тихо, что хруст корочки льда – то здесь, то там – воспринимался как событие. Или вот еще – взмах крыла какой-нибудь трепетной птицы. Тоже звуковое событие.
Дышалось свободно, хорошо, как всегда в Колывани.
– Кто бы мог подумать, что зимой здесь так мрачно, да? – сказала Юля.
– Да, – вздохнул Мишка и приказал себе больше не вздыхать.
– Алены, конечно, на похоронах не было, – констатировала Юля.
– Нет, зато она сейчас приехала. За квартирой.
Юля остановилась рядом с березой.
– Я искал подходящий момент, чтобы тебе сказать, но не нашел, – оправдывался Мишка.
Юля задрала голову и закатила глаза.
– Господи ты боже мой! – Она изо всех сил пнула березовый ствол, и крупными хлопьями посыпался снег.
– Но у тебя же есть завещание? – Мишка помолчал, понаблюдал за тем, как Юля воюет с березой, бьет ее кулаками в варежках, стучит по ней, словно в закрытую дверь. – У тебя нет завещания. Ясно.
– Блин! Было не до завещания! Артемка, работа, черт, я об этом вообще забыла! – Юля оставила березу в покое, пошла дальше. – И что – теперь у меня никаких прав?
– Боюсь, что нет. Квартиру наследует самый близкий родственник, то есть дочь. А кто эта дочь, кто ты, какая там у вас история – никто в нашем суде не будет разбираться. Измотаешь все нервы, потратишь кучу времени и ничего не получишь.
Юля кивнула.
– Значит, у меня теперь нет квартиры. Нет бабушки, нет квартиры. Давай что-то третье, а то мне мало. Я чувствую, должно быть что-то третье.
Мишка вздохнул – в этот момент он убить себя был готов за эти бессмысленные глупые вздохи.
– Что, правда есть третье? – У Юли задрожал голос.
– Нет, – опять вздохнул Мишка. – Третье заключается в том, что можешь сказать Артему: мол, согласна насчет несправедливого суда.
– А что, в других странах справедливый? – Юля остановилась у дуба.
– Не особо, я думаю.
– Неужели все это по-настоящему? – Юля сглотнула, но не заплакала. – То есть я понимаю, что все это происходит. Но я не верю, что все это происходит.
– Мне ужасно жаль бабу Раю…
– Да я не про нее! Ну нет, это горе, но на самом деле она была в таком состоянии, что… Сейчас меня больше всего беспокоит Артемка. Ты думаешь, это может оказаться какой-нибудь глупостью? Ну, ерундой? Ну, из разряда подросток заигрался?
– Не знаю, – честно ответил Мишка. – Нет, ну, конечно, все может быть, но давай просто не надеяться на то, что все окажется ерундой и легко разрешится.
– Но ты сам сказал, что он вернется, а ты всех засадишь.