— И не говори, вождь, великая стройка получилась. А как ты собираешься защищать этот забор?
— Помост с обратной стороны сделаем, поставим лестницы, чтобы быстро подниматься. Тут ещё работы на две седмицы, внутри жильё надо поставить, хлев для скота…
Старох рассказывает, размахивает руками, показывает, что и где собирается делать. Шишагов кивает, не слушая, — пытается придумать хоть что-нибудь, способное усилить оборонительные возможности этого чуда крепостного строительства.
— Не надо помост делать. Работников у тебя много, поставь внутри ещё один ряд частокола, ниже первого, такой высоты, как помост ставить собирался. Между ними земли и камней набить, а помост сверху настелите. Получится намного крепче, и можно заранее камней запасти, чтобы сверху на врага сбрасывать, выдержит. Скажи, а у Крумкача на заставе тоже уже всё построили?
— Нет, на заставу потом собираемся, когда крепость закончим.
— Тогда мы заставу сделаем, не зря же я людей с собой вёз?
— Не надо было везти, ещё бы пару колёс в речке намочил, больше сделал бы железа. Мы и сами управились. Если охота тебе, строй, Крумкач не обидится.
Кусты на том берегу ручья качнулись и скрыли обтянутую рыжей кожей спину. Акчей ушел мстить. Наутро после того, как в Романовку привезли его сестру, он пришёл, не дожидаясь завтрака, в старом доспехе из кожаных лоскутов, с луком и парой десятков стрел в колчане.
— Прощаться пришёл? Не спеши. Пойдём, поговорим сначала. Дорогая, скажи Прядиве, пусть нам завтрак сюда пришлёт, хорошо?
Прошёл за Романом в дом, сел на край скамьи, ёрзает — он не здесь, он в пути, мчится к цели через леса, реки и овраги.
— Я тебя для чего всё это время учил?
Опешил. Это хорошо, значит, способен слышать, что ему говорят.
— Где твой доспех? Поножи и наручи? Щит где? Ты собрался воевать, или пугать белок? Запомни, парень, ты — не раб, и не пленник. Ты вольный зверь из моей стаи. Можешь уходить и приходить, когда вздумаешь, это я тебе разрешил. Но если думаешь, что я столько времени тебя готовил для того, чтобы какой-нибудь вонючий сканд между делом всадил в тебя дротик, то думаешь ты неправильно. Если эти кожаные лохмотья дороги тебе как память, можешь забрать, но сейчас иди, пока я умоюсь и оденусь, чтобы собрался как надо — щит, шлем, доспех и всё оружие. Понял?
Надо же, какими большими могут становиться твои глаза! На девок так смотреть будешь.
— Ты ещё здесь?
Хороший парень — метнулся пулей, а дверь за собой закрыл аккуратно, без стука.
Вернулся. Ну вот, теперь и отпустить не стыдно.
— Снимай шлем.
После того как ремень стали застёгивать на подбородке, кушать в нём неудобно.