Наш Ильич: Воспоминания (Бонч-Бруевич) - страница 8
В дни революции 1905 года Владимир Ильич нелегально приехал из Женевы в Россию. Но обстановка тех дней была такова, что даже в подполье оставаться было чрезвычайно опасно, и Владимир Ильич вскоре вынужден был снова уехать из Петербурга.
Мария Александровна, видевшая Владимира Ильича всего в течение нескольких дней, снова должна была расстаться с сыном.
В России началось ужасное время — царское правительство жестоко расправлялось с революционерами. Многих из них казнили, ссылали в ссылку, на каторжные работы. Тюрьмы были переполнены.
В это время было очень трудно не только вести революционную работу, но даже встречаться друг с другом. Но я всё-таки бывал у сестры Ленина Анны Ильиничны, у которой жила в то время Мария Александровна.
Мария Александровна всегда была приветлива, расспрашивала, нет ли каких сведений о Володе, не приехал ли кто, не было ли писем.
Все бывавшие у неё старались рассказать всё, что знали о Владимире Ильиче.
…Шли годы. Наступил 1914-й. Началась первая мировая война.
Война коснулась и семьи Марии Александровны: Мария Ильинична, сестра Владимира Ильича, была на фронте.
Как-то утром, часов в шесть, раздался телефонный звонок.
Подхожу.
— Вы можете ко мне прийти? — слышу я слабый, старческий голос.
«Кто это? — думаю. — Батюшки, да ведь это Мария Александровна!»
— Конечно, сейчас же, сию минуту! — А сам не решаюсь спросить, что случилось.
— Приходите поскорей! Пожалуйста, поскорей… Маня пропала…
— Да что вы? — И спешу сказать: — Нет, она жива-живёхонька. Я только вчера получил письмо от моей жены, она её встретила на фронте. Она в лазарете сестрой милосердия.
— Не может быть! — слышу повеселевший тихий голос.
— Верно. Уверяю вас…
— А вы меня не обманываете?
— Да нет же, Мария Александровна! И письмо привезу.
— Буду ждать… Поскорей, поскорей…
— Ну-ну, бегу…
И я побежал к Марии Александровне.
Звоню.
Она сама открывает мне дверь, похудевшая, взволнованная. Пятна яркого румянца на её осунувшемся лице выдают душевное волнение. Я читаю ей письмо моей жены Веры Михайловны. Мария Александровна успокаивается и задаёт мне ряд испытующих вопросов. Я показываю ей почтовый штемпель на конверте, и она вдруг добро-добро улыбается и ласково благодарит меня за принесённую ей весточку.
— А то я всю ночь не спала, всё о Мане думала. Не случилось ли с ней несчастья…
И она повела меня пить чай с тёплыми баранками.
Я рассказал ей всё, что знал о её дочери: о том, где она встретилась с моей женой, которая в то время работала врачом на фронте, в скольких верстах от фронта состоялась эта встреча, грозит ли Марии Ильиничне опасность, не может ли она попасть в плен.