— Зесика.
— Что, милый? — прошептала Джессика. Слова сами собой слетели с ее губ, напоминая о времени, которое теперь казалось таким далеким. По ее щеке скатилась слеза. Она чувствовала липкость спермы на своем бедре.
— Ты ведь не сердишься, правда? — Он сжал ее крепче, давая Джессике подсказку, как ей лучше ответить.
— Этот… этот человек еще здесь?
— Маттео? — Коломбано хихикнул, чмокнув Джессику в щеку и скатился с кровати. Теперь Джессика была свободна, но все еще не могла пошевелиться. — Я же говорил, что он тебя не тронет. Он ведь не тронул?
Джессика всхлипнула. Она услышала, как Коломбано побрел в ванную. Мерзкое бульканье наполнило квартиру, и Коломбано застонал, когда его мочевой пузырь опорожнился в унитаз. Джессика закрыла глаза, она не знала, что сказать. Она не могла вспомнить. Может, он и не прикасался к ней. Может быть, он просто наблюдал. В конечном счете это не имело никакого значения.
— Нет, — тихо произнесла Джессика, глядя в стену.
— А ты бы хотела, чтобы он это сделал? — Коломбано спустил воду в туалете. — Ты бы хотела? — снова спросил он, возвращаясь в спальню. Вода перестала течь.
— Я…
— Это не по мне, я не люблю делиться. Я не возражаю, если кто-то хочет посмотреть, но делиться — это совсем другое дело.
Джессика почувствовала, как матрас на железной кровати прогнулся под весом Коломбано.
— Но я могу сделать исключение, если хочешь.
Внезапно стало трудно дышать.
— Нет.
— Нет. Это ты сказала вчера, принцесса. И даже несмотря на это, мы занимались любовью более страстно, чем когда-либо. Иногда приятно ошибаться, правда?
Раздался его смех. У Джессики заболел живот.
— Я могу позвонить Маттео прямо сейчас.
— Нет.
— Но я хочу быть честным с тобой. Я никогда не поделюсь с Маттео тем, что по-настоящему люблю. Ты веселая девочка, Зесика. Но я пришел к выводу, что у нас нет будущего. Ты еще не созрела. Просто ребенок.
Джессика всхлипнула. Коломбано опустил руку ей на плечо.
— Правда бывает жестокой, дитя мое. Но когда-нибудь ты поблагодаришь меня за это. За жестокую правду.
— Ты… — прохрипела Джессика, но слезы сдавили ей горло и превратили слова во влажный хрип.
Теперь Коломбано наклонился к ней и прижался губами к основанию ее уха.
— По правде говоря, — произнес он почти шепотом, — я предлагаю заняться любовью в последний раз ради старых добрых времен. А потом я пойду на репетицию. А к тому времени, как я вернусь, ты уже соберешь свои вещи и отправишься восвояси. Отправляйся в то удивительное приключение, в котором ты должна быть прямо сейчас.
— Я уйду. — Джессика заставила себя сесть. Она слышала, как кровь стучит у нее в ушах.