— Я знаю, что ты это сделаешь. Но перед этим — настоящее прощание.
Джессика почувствовала грубые пальцы на своих руках и начала вырываться.
— Не трогай меня! — закричала она дрожащим голосом и вскочила. Коломбано удивленно посмотрел на нее. Джессика не могла смотреть ему в глаза, она сосредоточилась на огромных татуировках, украшающих его мускулистый торс.
— Да брось. Я опоздаю на репетицию, — сказал Коломбано, стирая улыбку с лица. Джессика заметила, что ее дыхание стало еле слышным. Гул голосов доносился снаружи, смешиваясь с грохотом подвесных моторов лодок, качающихся на волнах канала. Джессика повернулась, отдернула занавески и уже готова была позвать на помощь, когда Коломбано схватил ее за волосы и утащил обратно в квартиру с такой силой, что ей казалось, будто с нее сдирают кожу головы. Затем ее затылок глухо ударился о деревянный пол, а его пальцы сжали ее горло. Длинные сальные волосы Коломбано щекотали ей лицо, и ноздри Джессики наполнились запахом пота, смешанного с алкоголем и лосьоном после бритья.
— L'Inverno, — произнес Коломбано, изо рта его брызжет слюна.
Зима.
Джессика бросила взгляд на телефон. Сейчас 22:22, пора загадывать желание. С точки зрения вероятности скорость, с которой люди проверяют время в течение этой минуты, любопытно часта. Конечно, это всего лишь иллюзия, заблуждение, основанное на том, что мы запоминаем 22:22 легче, чем, скажем, 21:19. Тем не менее это казалось особенно зловещим в этот темный вечер, когда ледяной ветер свистел в трубах и заставлял трещать рамы старых окон.
В кастрюле кипела вода. У Джессики в студии не было электрического чайника. Может быть, потому, что она никогда там не жила, а может быть, потому, что его отсутствие подкрепляло ее легенду: она живет в голой холостяцкой квартире, где мебель несколько беспорядочна. Кроме того, вкус воды не меняется от того, нагрета ли она в кастрюле из нержавеющей стали или в кремовом чайнике «KitchenAid».
Джессика отпила из кружки, которую забыла на столе: чай остыл. Рядом лежали семнадцать распечатанных листов бумаги, некоторые листы были разорваны на мелкие кусочки, другие склеены в большие целые. Под фотографиями преступлений и их жертв она скопировала несколько фраз из книг Роджера Копонена, фрагменты текста, которые, по-видимому, послужили вдохновением для убийств. Но не упустили ли они чего-нибудь, сосредоточившись на поиске улик в книгах Копонена? Джессика помнила слова Микаэля: «Мы знаем столько, сколько они хотят, чтобы мы знали». Только это, и ничего больше. Цинизм Микаэля часто раздражал, но он также часто бывал прав.