— Значит, ты была там…
— Каждый день в течение четырех недель, пока они тебя латали. Твои бабушка и дедушка тоже приехали. Это было невероятно тяжело для них… попрощаться со своей старшей дочерью и ее семьей после такого долгого периода отчуждения. Без шанса помириться, восстановить испорченные отношения. Но они все еще не знали, что могут винить себя за то, что не поверили тому, что Тереза рассказала им о лечении Камиллы Адлеркройц.
— Как будто ты ей поверила… — бросила Джессика и снова отвернулась к окну. Солнце светило так ярко, как не светило уже несколько недель.
— Послушай, Джессика, — сказала Тина. — Я хотела взять тебя к себе, но это было просто невозможно.
— Потому что ты не любила детей?
— Я была слишком мала, чтобы удочерить, а состояние твоей бабушки из-за рака груди было нестабильным. Сестра твоего отца казалась единственным логичным выбором. И хотя она не очень-то любила нас, фон Хелленсов, я знала, что она станет лучшей альтернативой для тебя. Ниеми были хорошими людьми.
— Так оно и было. Неужели ты думаешь, что я не провела каждый второй день своей жизни, думая, что я проклята? Что я потеряла обоих родителей? Кто, черт возьми, в возрасте до двадцати лет потерял брата и обоих родителей? Должно быть, я здесь единственная ведьма, — возмущалась Джессика, чувствуя, что больше не в силах сдерживать слезы. — Как ты думаешь, деньги облегчают жизнь?
— Если кто и знает, что это не так, так это я, Джесси. — Тина погладила племянницу по волосам, и, к ее удивлению Джессика не отшатнулась от этого жеста. — Я уверена, что ты уже не помнишь, но мы пытались поддерживать с тобой контакт даже после того, как Ниеми удочерили тебя. Мы действительно думали, что однажды ты забудешь всю свою злобу по отношению к нам и у нас появится возможность пойти за мороженым, чтобы развлечься, или еще что-нибудь…
— А когда твой муж умер, тебе не оставалось ничего лучшего, чем разыскать меня в Венеции…
— Все волновались, Джессика. Семестр начался, плату за квартиру на Тёёлёнкату не внесли, тебя искала налоговая. Я должна была послать кого-нибудь за тобой.
— Почему сейчас ты здесь?
— Потому что ты прожила больше тридцати лет своей жизни, не зная правды. Размышляя над всевозможными теориями о несчастном случае с твоими родителями. Ты знала, что твоя мать ненавидит нас. Я уверена, что ты слышала десятки причин для этого, большинство из которых, без сомнения, были плодом ее воображения. И теперь ты знаешь правду: она ненавидела нас, потому что мы ей не верили. Мы думали, что она параноидальная шизофреничка — а так оно и было, и не поверили, когда она рассказала нам, что с ней сделала Камилла Адлеркройц.