Пение предварялось фразой «Бразильская народная пѣсня „Любовь и бѣдность“. Слова Роберта Бернса».
Любовь и бѣдность навсегда меня поймали въ сѣти,
По мнѣ и бѣдность не бѣда, не будь любви на свѣтѣ.
Ахъ, почему жестокiй рокъ всегда любви помеха,
И не цвѣтетъ любви цвѣтокъ безъ славы и успѣха?
Премьер заткнул уши, но сквозь ладони пробилось:
На свѣтѣ счастливъ тотъ бѣднякъ съ его простой любовiю,
Кто не завидуетъ никакъ богатому сословiю.
— Безобразие. Столь хорошо всё начиналось, а вышло как всегда. Надеюсь, третья будет лучше?
Перед песней раздались слова «Дамы и господа, сейчасъ вы услышите трагическую и поучительную исторiю о мальчикѣ Бобби, который любилъ деньги».
Съ рожденiя Бобби пай-мальчикомъ былъ.
Имелъ Бобби хобби, онъ деньги любилъ,
Любилъ и копилъ.
Всѣ дѣти какъ дѣти, живутъ безъ заботъ.
А Бобъ на дiэте, не ѣстъ и не пiетъ.
Въ копилку кладетъ.
Дѣньги-дѣньги-дребедѣньги
Позабывъ покой и лень,
Дѣлай дѣньги, дѣлай дѣньги,
А остальное все дребедень
А остальное все дребебедень
Здѣсь пенни, тамъ шиллингъ, а где-нибудь фунтъ.
Сталъ Бобби мошенникъ, мошенникъ и плутъ.
На сей раз Премьер уши не заткнул, до такой не представимой степени оторопел.
— Прекратите поток вранья. Следующее!
На сей раз мы пожалеем уши благонамеренных господ и ограничимся самым началом. Некий дикарь allegro выдавал странные слова:
лалА лалА лаЛала ла лаЛа лай лалА
лалА лалАла лАла лАйла лАйла
лалА ла ла лАла лАйла лайлалА
лАлалала ла ла лалА
Песня звучала на тарабарском языке с повторяющимся словом «Хафанана». Примерно минуту спустя Министр Колоний треснул кулаком по столу:
— Только поющих обезьян нам здесь не хватало!
— Всецело согласен с вашим благородием. Продолжаем.
Люди, лэди, джентльмэны, да, конечно, разумеется,
Мiръ далекъ отъ совѣршенства, а мѣстами просто плохъ.
На благiя перемѣны въ общемъ мало кто надеется,
И поэтому я счастливъ объявить, хоть я не Богъ.
Отнынѣ, теперь, наконецъ-то, сейчасъ и въ любую погоду,
Вотъ здѣсь, а затемъ повсемѣстно
Всѣ будемъ мы жить по-другому.
Безъ гнѣва и печали, на благо всѣй Земли,
Какъ мы давно мечтали, но такъ и не смогли.
Cinéma, cinéma, cinéma,
Отъ тебя мы безъ ума.
— Ереси и вольнодумства только нам и не хватало, господа хорошие. Жить по-другому могут только гадкие социалисты, паршивые либералы и никому не нужные бунтовщики, а мы сохраняем существующий посконный порядок.
Эти слова принадлежали Премьеру, и на них соизволил ответить вопросом Министр:
— Что такое cinéma?
— Немного припоминаю, ваше благородие. Некие европейские умельцы обещают движущиеся картинки. Не прожектёрство ли, не ерунда ли? Дикарям больше нечем заняться. Продолжаем.