«Не успеют, — кусал губы Лёшка. — Ещё шагов восемьдесят ребятам бежать, а татары — они вот уже, накатывают орущей волной».
— Ложи-ись! — стоя в стрелковой шеренге, Алексей истошно закричал и взмахнул рукой. Не добежав шагов пятьдесят до своих, троица упала на землю.
— Первая шеренга, пли-и! — рявкнул пехотный майор. «Ба-ах!» — двести фузей ударили по подлетающей коннице. — Вторая, пли-и! — Раздался ещё один громовой залп. — Третья, пли-и! — И ещё двести стволов ударили в сплошное облако из порохового дыма и пыли.
«Ба-ах!» — ударил в это облако ближней картечью первый единорог. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — разрядили свои стволы все остальные. А перед отстрелявшимися уже вышли ещё три новых пехотные шеренги. Одна с колена, две стоя, ударили залпами они перед собой.
«Стопчут ребят! Ей-богу, стопчут!» — думали егеря, разряжая свои ружья поверх голов пехотинцев.
Татары не посмели кинуться на ощетинившиеся штыками пехотные порядки. Понеся большие потери от огня, они заметались, и в это время по ним ударили две тысячи ожидавших своего часа русских кавалеристов. Расчёт Вейсмана был точен. Малым числом казаки и гусары опрокинули дрогнувшую конницу неприятеля и погнали её прочь с поля боя. А в это самое время две атакующие ретраншемент русские колонны уже добивали противника в его укреплениях. Общая паника охватила турок, и они бросились бежать с поля боя. Часть русской конницы развернулась и начала вырубать беглецов.
Победа была полной: турки только убитыми потеряли свыше полутора тысяч человек, русские войска захватили около двух сотен пленными, десять знамён, шестнадцать пушек и весь обоз неприятеля. Благодаря умелым и решительным действиям генерал-майора Вейсмана потери его войск были минимальными. Погибло два офицера, около полусотни солдат и двенадцать казаков. Пять офицеров, около ста пятидесяти солдат и двенадцать казаков были ранены.
Егеря стряхивали пыль с зелёных доломанов Потапа и Славки.
— Живые! С крещением тебя, сержант Хлебников! Считай, что ты сегодня заново родился, — улыбался молодому командиру Егоров. — Ещё немного — и затоптали бы вас насмерть. Ничего, зато теперь страха не будет! — и обернулся к бегущему в их сторону лекарю. — Спиридонович, тут стрела нашему капралу в бедро вошла. Как только рану залечишь, отправляйте его в дивизионный гошпиталь. Не журись, Степан, мы тебя надолго там не оставим. Обещаю: как все переходы закончатся, обязательно найдём и уже в роту заберём долечиваться. Вот, с собой возьми, пригодятся! — и он вложил ему в ладонь два серебряных рубля. — Бери, бери и не жалей, это тебе на лекарство и на приварок, чтобы быстрей выздоравливал!