Когда капсула начала снижаться, Симон заранее знал, что будет дальше. Она остановится и его высадят на специальной площадке где-то в подземелье, а оттуда проводят в специальный зал.
Так и вышло. На посадочной площадке его встретила светловолосая девушка в форме секретаря. Ее лицо – миловидное, правильное и совсем не естественное – выдавало ее настоящее происхождение. Биоробот на службе у кого-то из членов Совета, не иначе. Механическое нечто, облаченное в теплый, почти живой каркас.
Когда-то Симон восторгался этой технологией, а потом почти ненавидел, увидев однажды, как искусственную кожу натягивают на металлический остов. Его едва не вырвало от подобного зрелища, да и теперь начинало мутить от воспоминаний.
– Добрый день, господин Финрер, – сказала ему девушка. Искусственный клапан помогал ей говорить совсем как настоящей, живой женщине, только без эмоций, и это вызывало еще большую тошноту.
«Интересно, она со встроенной сексуальной функцией? Судя по обращению, да», – подумал Финрер, прикрывая на миг глаза, чтобы взять себя в руки, а вслух сказал:
– Господ у системы нет.
– Простите, – сказала робосекретарша, но поклонилась, виновато сложив вместе ладошки. – Идемте.
Она хотела забрать у него почти пустую кружку, но он не позволил, опасаясь, что потом ее уже и не вернут. Как ни странно, спорить с ним робоженщина не стала, а повела знакомым ходом внутри здания.
Шагая за ней, Финрер понимал, что что-то на этот раз не так. Обычно за ним приходила живая секретарша. Если Совет хотел обговорить военные разработки, то встречала его сама Моника Эбирли – лицо космического патруля и Земной Армии Правопорядка, если это было нужно – в конце концов, мало кто знал, что в действительности это одна организация с единым начальником. Симон Финрер вот тоже делал вид, что никогда об этом не знал.
Робот его встречал впервые, но приводил все в тот же зал.
Дверь, хорошо знакомая, открывалась, и в глаза сразу бил яркий свет. Именно этот свет всегда мешал рассмотреть людей из Совета. Они вчетвером сидели обычно с другой стороны, говорили с помощью специальных масок-фильтров, что делало их голоса совершенно неузнаваемыми, одинаковыми, похожими на речь самых первых роботов, только подобие эмоций в обсуждении иногда проскальзывало.
К свету Симон уже привык, знал, что его обычно приглушают, так чтобы было комфортно следить за силуэтами, но сегодня человек напротив был один. Это сбило Симона с толку.
Он даже обернулся, но дверь за ним закрылась, а в этой части зала не оказалось, как было обычно, кресла для него самого.