Он уже не раз видел, как бур кренится вперед, вонзается в песок носом и, поднимая пыль, медленно исчезает, набирая скорость. После этого над Хайбой ветер еще час гоняет песок. Зная это, Шеф сразу повязал на лицо кусок ткани, чтобы скрыть рот и нос. Тряпка пахла порохом и машинным маслом, а еще какой-то горечью и, возможно, кровью, хотя в существование запаха последней Шеф не верил.
Новый блестящий танкобур в лучах Зены вдруг стал красным. Этот отблеск пробивался сквозь поднятую завесу песка.
– Алая Зена – это к удаче, – говорил когда-то очень давно Дональд. – Кровь врагов точно прольется.
– А наша кровь? – спрашивал тогда Оливер, еще не совсем привыкший к регулярным схваткам на смерть.
– Тут уж как повезет, – смеялся Дональд, при этом клал руку Олли на макушку и растрепывал чуть отросшие темные волосы. Те сразу лезли в глаза, напоминая, что он опять их слишком сильно отрастил.
Сейчас, словно рукой из прошлого, ветер попытался растрепать совсем коротко стриженные волосы, но только мазнул по затылку, заставляя обернуться и посмотреть на оранжево-желтую Зену.
«Считать ли этот отблеск добрым знаком?» – мысленно спросил себя Оливер, но размышлять над этим долго не стал, просто убедился, что алого света от металлического бока танкобура больше нет, и направился прочь, шагая по песку вдоль скалы.
Ботинки хоть еще и держались, но горячие песчинки внутрь все равно попадали, обжигая босую ногу. Кожа у Оливера давно загрубела так, что он не мотал никакого подобия портянок и мог бы смело ходить босиком почти по любой скале, просто знал, что хороший ботинок с плотно затянутыми шнурками спасает ногу от любых других травм. По крайней мере, при нем в подобной обуви еще никто не смог подвернуть ногу или сломать лодыжку.
Майка его была завязана на голове. На плече висела винтовка. Противогаз и старый рваный плащ цвета грязного тряпья крепились на поясе.
Дымовые шашки он сложил в небольшой мешок и предпочел нести его в руках, прислушиваясь к просыпающемуся Пеклу. Он привык не слышать собственный шаг, но шагать в одиночку при свете дня было непривычно, потому он ускорял шаг, только бы песок захрустел под металлическими носками ботинок.
До вулканьего киля он дошел, не отходя от скалы, стараясь везде, где только можно, спрятаться в тени, а когда увидел острый черный шпиль, остановился, глядя на его тень, словно на часы. Времени до полудня ему хватало с лихвой.
Только здесь он позволил себе несколько глотков воды и, миновав киль, стал взбираться на скалы – все равно тени дальше уже не будет.