— Я в розыгрыше не могу участвовать.
— Ты в уме? Ты же на работе дважды перекрыл юношеский рекорд!
— Если не буду спать всю ночь — займу последнее место.
— Давно страдаешь бессонницей?
— Вы не шутите. Вы лучше скажите, кто будет ночью дежурить на конюшне?
— Юра.
— Он уснет.
— Начнется пожар, проснется. Лошади заржут.
— Может случиться похуже пожара.
И Вася рассказал очередную байку конюхов. Два года назад один из участников соревнования перед самым первенством подрезал жилку на ноге у лошади лидера соперничающей команды. Новиков смутно помнил эту недостоверную историю. То ли было, то ли не было, виновника не нашли, предполагали, что лошадь сама засеклась.
— Какую такую жилку он подрезал?
— Необходимую.
— Горюшко ты мое горькое! Иди, тренируйся и не лезь не в свои дела.
— «Сохранение конского поголовья — дело каждого ученика», — процитировал Вася инструкцию и добавил: — Олег Николаевич назначил бы меня дежурным, а без него… — Он махнул рукой.
— Вот именно — без него. Без него я не могу рисковать твоими очками.
— Я могу, а вы не можете?
— Кроме тебя есть общее дело. Школа есть.
— Была.
— А теперь кончилась?
— А он вернется? Вы только скажите — он вернется? — закричал Вася и побежал к конюшням.
Вот оно, начинается! Олег Николаевич! Больше всего Новиков боялся, что после исчезновения Олега в школе наступит развал. Как будто ребята приняли новость стойко. Ученикам сказали, что он переутомился и заболел, лежит в загородном санатории. Тренеры знали всё. Удивительно вела себя Шурочка. Беззащитная, одинокая Шурочка. Тошно вспомнить, что он ей плел тогда. А как объяснить женщине: «Тебя разлюбили»? Она вроде и не слушала, а потом сказала:
— Я теперь знаю, что надо делать.
— Что?! — крикнул он, испугавшись самого страшного.
— Быть лучше всех.
А на другой день, когда она тренировалась на ипподромном рабочем поле и Замчал чисто и щеголевато брал все препятствия, распластываясь в воздухе, как ковер-самолет, Рома Зайончковский, глядя на Шурку, сказал:
— Деонтология.
— Чего еще? — не поняв, спросил он.
— Деонтология — наука о долге, — объяснил геолог. — Вы с Шурой не родственники, случаем?
И ребусный этот комплимент от разболтанного парня будто костылем подпер на несколько дней.
Про себя он давно решил, что Олег в школу не должен возвращаться. Вся эта брехня и соблюдение тайны нужны только для того, чтобы он мог перейти на другое место. Выходит, что Ефремов прав? Мысль эта была неприятна. Но надо мириться со своим поражением.
Ветеринарный осмотр прошел благополучно. Правда, у Новикова екнуло сердце, когда рядом с врачами он увидел Ефремова. На решение он повлиять, конечно, не мог, не его ума дело. Но расспрашивать об Олеге будет наверняка. Слишком многозначительно помалкивает этот коллекционер анонимок. А может, он просто приятель мужа Тарасевич? Письмо-то так и не показал. Может, и сейчас он знает, где Олег и что с ним? Мысль эта показалась очень обидной. И в эту же минуту откуда-то появился Гавриков и с озабоченным видом, удивленно поднимая коротенькие бровки, начал расспрашивать об Олеге.