Когда проезжали мимо небоскреба, я им сказал:
— Американцы строили.
Никакого впечатления. Заинтересовались королевским дворцом. Почему сугробы вокруг?
— Дворников не хватает?
Пожал плечами. Не отстают. Шеф учил обходить острые углы, а я ответил с подковыркой:
— У нас хотя и монархия, но образ жизни демократический. Каждый хозяин подметает перед своим домом, и за этим следит муниципалитет. Король не исключение. Только он в отпуску, в отъезде.
Заржали. Парень без шапки, комсомольского вида, шуба нараспашку, закричал:
— Оштрафовать короля!
А один, должно быть сильно поднаторевший турист, сказал:
— Отель-то, как видно, третьесортный…
— Это почему?
— Не вижу торговых точек на пути следования.
— Не беспокойтесь. Не хуже «Астории».
Конечно, он был прав. Отель на окраине, называется «Вифлеем», принадлежит сектантской общине. Шеф велел попытаться. Может, сойдет и «Вифлеем».
С ходу — склока с портье. Представитель Интуриста требовал, как положено для туристов второго класса, половину номеров с ваннами. Портье вежливо препирался — все занято. Я улизнул. Не хотел ввязываться. Подошел к туристам, они глазели по сторонам. Есть чего разглядывать! Занавески в горошек, стеганые матрасики на креслах, дурацкая картинка на стене. Строитель Калмыков, мужчина очень толстый и желчный, — это я сразу заметил, — придрался.
— Нарисована елка, а в ручье отражается пальма?
А что я — доктор? Может, писал эту картину полоумный монах, может, экзистенциалист? Меня это не касается.
Глазели. В холл притащились три монахини. Все у них одинаковое — и рост, и вес, и сырные лики. Отштампованы без брака.
— Ансамбль песни и пляски, — сказал Калмыков.
Монашки будто поняли. Повернулись и пошли гуськом, как герлс в мюзик-холле, по-солдатски размахивая руками.
Все-таки пришлось отвезти эту публику в другой отель. В «Нобель». Этот интуристский лощеный парень, что причитается по договору — вынь да положь.
Ужинали наспех, чемоданов наверх не втащили. Скорее, скорее смотреть столицу Норвегии! Женщины второпях подкрашивали губы прямо перед большим зеркалом в холле. На этот счет они простые. Да и на всякий счет простые. Там в России от нашего брата презентов не ждут: сама пол-литра на стол поставит. А если хватит тебя язва или еще что — каждый день в больницу бегать будет, зарплату ребром, да еще в долги по уши влезет. Этого у них отнять нельзя.
Я с ними не пошел. Мой рабочий день кончается в восемь. А хоть бы и не в восемь. Все известно: женщины прилипнут к витринам — «Какой богатый ассортимент!», «Только подумайте, керосиновые лампы в моде!», «Электроутюг и модельные туфли в одной цене!» Мужчины замучают вопросами о квартплате, о налогах, о жалованье. Все известно.