— Не хочешь меня разорять — выпьем хоть чаю с пирожными. Что особенного? За границей, говорят, придут в ресторан, спросят две бутылки воды и сидят весь вечер целой компанией. А мы чем хуже?
— Мы-то, — говорю, — не хуже, да официанты у нас другие.
Все-таки сделала по-своему. В ресторане светло, люстры хрустальные, играет оркестр — никому мы глаза не мозолим, а веселее мне не стало.
Вышли мы на улицу, и она заскучала.
— Хотела тебя развлечь, а ты как буфет с посудой. С места не свернешь, только дребезжишь…
Не нравится — что поделаешь! Простился на троллейбусной остановке, провожать не пошел и прямым рейсом — домой.
Вскоре я простудился, заболел гриппом. Не виделись мы недели полторы.
Как вышел на работу, вечером, ясное дело, к ней. Обрадовалась было, а потом замолчала. Не то чтобы надулась, а присмирела. Молчит, в окно смотрит. Я этого терпеть не мог, когда она в окно смотрела. Как в первый день знакомства рассказала про своего Вадика, что он все видом из окна любовался, так с тех пор мне все мерещилось — если подойдет к окну, значит, Вадика вспоминает.
— Что, — спрашиваю, — скучно со мной?
— Нет, — говорит, — не скучно, а так…
— Что так? Договаривай.
— Тяжело как-то…
— Как же тебе полегче хотелось бы?
— Так, чтобы ты жить без меня не мог.
И заплакала.
Я туда-сюда ее утешать. Стали мы выяснять отношения. Мне и в голову никогда бы не пришло, на что она обиделась! Оказывается, зачем писем не писал, пока болел. Да я и в жизни себе не позволял такого, живя в одном городе, письма писать! С фронта, бывало, раз в два месяца весточку подавал. Ну, коли у нее такие понятия, попросил прощения. Обещал в следующий раз быть умнее, писать каждый день. Поплакала, посмеялась и простила меня.
На другой день в гараж звонит: обязательно приезжай. А у меня вечером как раз дело намечалось — новая работа по совместительству.
— Что-нибудь случилось? — спрашиваю.
— И да и нет… — говорит.
Назначили час. Я свое дело скомкал. С одним начальником поговорил, другого не дождался. Боялся после вчерашнего к Клаве опоздать.
Явился. Спрашиваю, что за происшествие. Она улыбается:
— Скучно мне без тебя.
Такое меня зло взяло, так мне стало обидно, что начальника базы я из-за бабьих глупостей не дождался. Так бы и треснул по чем попало. Все-таки сдержался.
— Вот что, — говорю, — совершенно неправильно ты живешь. Пустая у тебя жизнь. Одинокая женщина и возраст не первой свежести, занялась бы ты общественной работой, членские взносы собирала бы или еще что по месткомовской линии…
— Я, — отвечает, — ничего этого не умею и мне не интересно.