— Допреследовались. Понять бы, что с ними произошло. Я такую магию впервые вижу. — Танеева ещё раз оглядела цепочку оцепления, зло рявкнула, — Что стоим? Великий князь должен быть где-то там, ищите живо!
— Императрица знает? — в свою очередь, помявшись, поинтересовалась директриса ИСБ.
— Знает, — кивнула статс-секретарь. — Можешь заранее думать что говорить, нас завтра с утра ждут с докладом. Самым полным, как ты понимаешь. Придумывать, кстати, не советую. Государыне нужны факты, а не домыслы.
Тут раздался чей-то вскрик, — Нашли! — идущий от деревьев и женщины увидели выходящего из-за деревьев под прикрытием спецназовок целого и невредимого великого князя.
— Живой, — обрадовалась тут же Танеева, у которой разом полегчало на душе.
— Живой, — повторила за ней Петрова, у которой тоже полегчало. По крайней мере, можно было надеяться, что с позором теперь не выгонят, ограничатся почетной отставкой. Жаль было только девять неплохих официр, которых банально подставили и чьим семьям теперь как-то придётся объяснять, за что их жёны и матери отдали свои жизни.
— Здравствуйте, — произнес великий князь, глядя на обеих женщин, стоило им подойти, а затем, без предисловий добавил, — Его зовут — Зелёный слоник.
— Кого? — чуть опешив переспросила Танеева.
— Ну, того кто это всё устроил, — спокойно ответил Пётр Романов, глядя ей в глаза. — Он меня спас и убил всех нападавших. Сказал, что он супергерой который защищает мужчин от произвола женщин.
— Вот только Зелёного слоника нам и не хватало, — тяжело вздохнула генерала ИСБ и с силой дёрнула узел галстука, который вдруг стал очень тугим.
До поместья я ещё держался бодрячком, хотя ощутимо потряхивать начало еще на полдороги из Москвы, но стоило мне растолкав, сбежавшихся ко мне будущих жён, запереться в собственной спальне как откатом накрыло по полной.
Иногда, тому что мы творим, ужасаться начинаем не сразу, лишь спустя время. Вот и меня, то, что там казалось нормальным, сейчас заставило буквально застонать, и, сев на кровать, взяться за голову.
Как мне вообще в голову пришло сотворит с теми женщинами такое?! Можно же было просто убить. Они шли убить меня — я убил их. Это норма. Сделать с ними потом то, что я сделал — вот это уже не норма. Честно сказать, увидев подобное со стороны, я бы очень и очень сомневался в душевном равновесии автора такой «композиции».
Вот реально, словно затмение какое нашло, помутнение рассудка. Ничем другим я объяснить случившееся не мог. Или мог?
А затем я вспомнил, что там, в в моём коматозном сне, эльфийки подобным образом поступали с покусившимися на жизнь великой матери. В назидание остальным, так сказать. Этож как меня по башке шандарахнуло, что я про эльфийскую казнь вспомнил?