В тот момент, когда это произошло, Коля Миляев, сменившийся с ночного дежурства, крепко спал. Проснувшись от резкого толчка и еще не понимая, в чем дело, он услышал сильный треск льда и шум рухнувшего в трещину снежного тамбура. В одном белье он выскочил из спального мешка и бросился вон из палатки. Но у самого входа зияла трещина, и только плававшие в ней большие глыбы смерзшегося снега — остатки тамбура — спасли Колю от купания в ледяной воде. Перепрыгивая с одной глыбы на другую, он перебрался через трещину и, увидев висящий над водой теодолит, схватил его. Только теперь он почувствовал, как обжигает снег его босые ноги. По тем же плавающим глыбам снега он бросился обратно в палатку, вмиг натянул меховые унты и, схватив куртку, кинулся спасать другие приборы.
Первая трещина отделила от лагеря Наши рабочие палатки, снежный домик, где были установлены измерительные приборы, опытные площадки наблюдений и площадку метеорологов. Ширина трещины постепенно увеличивалась и за час достигла полуметра.
Вторая трещина наделала еще больше бед. Возникнув у северного конца поля, она пересекла аэродром, отделила друг от друга наши старые площадки наблюдений, где находились электротермометры, прошла около радиопалатки и жилой палатки гидрологов. Наконец, приняв, как приток, первую трещину, ушла к южной оконечности нашей льдины. Эта трещина отделила от лагеря обе рабочие палатки гидрологов, палатку-гараж с автомашиной, склад продуктов, баллоны с газом и посадочную площадку.
На глазах у всех обе радиомачты стали изгибаться и вскоре упали на лед, а вслед за ними со страшным треском рухнул и толстый деревянный столб ветряка. Пропеллер с динамомашиной разбились, а от столба остался только трехметровый обломок, торчащий, словно срезанный снарядом ствол дерева. Это случилось потому, что часть оттяжек мачт и ветряка оказалась по другую сторону трещины. После этой аварии станция лишилась радиосвязи и электроэнергии ветряного двигателя.
Вскоре мне пришлось все же заканчивать наблюдения. Но для этого нужно было забраться в снежный домик, лаз в который после образования трещины оказался у самой кромки. А это крайне неприятно: лезешь и слышишь, как совсем рядом плещется вода. Находиться в домике оказалось еще хуже. Толчки здесь ощущались гораздо сильнее, стрелка прибора беспрестанно рыскала по шкале, а в голове только одна мысль: только бы успеть кончить, пока лед не проломился.
В лагере тем временем кипела работа. От трещин оттащили все оборудование и снаряжение, затем начали установку радиомачт. Мы с Петровым и Гудковичем отправились на разведку окружающего района и в нескольких шагах от лагеря наткнулись еще на одну трещину. Центр лагеря оказался в вершине узкого клина, образованного двумя трещинами и зажатого между двумя массивами льда. Совершенно ясно, что если эти громады придут в движение, то нашему обломку конец.