— Уверена, он бы вышел оттуда, если бы знал, что причиняет неудобство другим людям, — рассудила дама, по прикидкам Елены, старше ее лет на десять, сидевшая рядом с сыном семи-восьми лет.
— Наверное, все дело в ближневосточной кухне, — произнес джентльмен через проход (муж дамы, судя по тому, как он потянулся и похлопал ее по руке).
Даже неформально одетый мужчина — как подозревала Елена, воздушный маршал — встревожился настолько, что расстегнул ремень безопасности, свесился в проход и вперился взглядом в дверь туалета, приготовившись помогать бортпроводникам, если до того дойдет.
Но Елена так не думала. Террористы — не семидесятилетние сикхи.
Наконец, когда в голове салона выстроилась очередь из пяти человек, один из бортпроводников постучал в дверь и спросил застрявшего за ней старикана, все ли в порядке. Тот не ответил, и Елена увидела, как над спинками широких удобных кресел в бизнес-классе начали подниматься головы пассажиров. Наверное, представляют сейчас, как взрыв разносит левую часть фюзеляжа и кабину пилотов и с неба на Венгрию или Румынию обрушиваются мертвые тела. Бортпроводник постучал настойчивее, но голос его по-прежнему звучал спокойно. Последнее, чего бы ему сейчас хотелось, это пороть горячку.
Интересно, как повела бы себя Кассандра Боуден? Попадала ли она в такие ситуации?
Попадала наверняка. Эта женщина при стрессе явно руководствовалась мощной реакцией «бей или беги», которая могла либо сработать со сверхъестественной точностью, либо разрушить все на своем пути. Если бы Елене пришлось выбирать, она бы поставила на второе — сломанный магнит, разбитый гироскоп. И тут вышел сикх, несколько раздраженный тем, что в личное, по его мнению, пространство так грубо вторглись. Воздушный маршал откинулся на спинку своего кресла, а бортпроводник пояснил заинтересованным пассажирам первого класса:
— Съел что-то не то на завтрак.
Сикх испепелил его взглядом и вернулся на свое место.
Елена вспомнила, как Виктор определил Кассандру Боуден: алкоголичка, немного склонная к саморазрушению. Четверть века назад, когда отец Елены набирал в группу «Казаки» самых патриотичных (читай, русских, придерживающихся старых взглядов) офицеров КГБ, ему известных, Виктору было примерно столько же лет, сколько ей сейчас. Ельцин, осознававший легендарную мощь казачества, впервые реабилитировал самых свирепых оппонентов большевиков, каковыми они стали с начала революции. Теперь «Казаки» представляли собой одно из самых загадочных подразделений ФСБ, преемницы КГБ. Они часто работали с российской военной разведкой, ГРУ, в этом проекте. И да, они входили в число самых коррумпированных. Елена это знала. Ее отец это знал. И очевидно, американцы тоже это знали. «Казаки» были безжалостны и богаты.