— Что? — спросила Сюзанна, ей еще было весело. — Что?
— Он умер, — пробормотала Пола.
— Что-что? — не отставала Сюзанна.
— Он умер, — ответила Пола. — Кто-то в доме, но не его родители, я в этом уверена, реально разозлился и бросил трубку. Так что больше я ничего не знаю.
— Как странно и грустно, — сказала Сюзанна.
Голос ее смягчился, как если бы новость обломала ей весь кайф. Но ее ошеломление длилось недолго.
— Давайте погуглим, как он умер, — предложила она. — Может, есть некролог.
Кэсси забрала свой телефон, показавшийся ей сейчас радиоактивным.
Вдруг он скоро затрезвонит? Вдруг мать или отец Алекса перезвонят? Нет, вряд ли. Скорее к ней обратится Фрэнк Хаммонд или какой-нибудь другой представитель власти с требованием не досаждать семье. Но может, и нет. Ну конечно, кто-то из родственников расскажет полиции, что она звонила. А те передадут в ФБР.
И рано или поздно эта информация дойдет до Ани.
Но чем больше она об этом думала, тем больше гадала, станет ли эта глупая выходка чем-то посерьезнее очередной черной метки в ее досье, хранящемся где-нибудь там.
Она вздохнула. Оставалось только надеяться, что, когда Ани позвонит в следующий раз, она не сообщит, что ее это все достало и она отказывается от дела.
— Не трать время, Сюзанна, — произнесла Кэсси. — Я в подробностях знаю, как он умер.
Пола расправила плечи:
— Погоди-погоди, ты знала, что он умер, и дала мне позвонить его родителям? Совсем рехнулась?
— Я пыталась тебя остановить.
— Да, — подтвердила Сюзанна, — она пыталась.
— Плохо пыталась!
— Его убили в Дубае после того, как я ушла из его гостиничного номера, — объяснила Кэсси. — Если хотите почитать об этом, открывайте сразу «Нью-Йорк пост». Полюбуетесь на меня заодно. Его настоящее имя — Алекс Соколов. Не Ильич. Соколов.
Она планировала заказать еще одну «Маргариту» и с некоторой тоской уставилась на симпатичную толстенькую бутылку трипл-сека за барной стойкой. Но, разглядывая лица подруг, когда те достали свои телефоны и начали читать о смерти американского трейдера в Дубае и разыскиваемой женщине на снимках с камер наблюдения, передумала. В кошельке у нее нашлись купюра в двадцать долларов и две по одному, что наверняка не покрывало ее счет. Она протянула деньги Поле, сказав, что ей очень жаль — ей и правда было жаль очень многих вещей, среди которых невозможность полностью оплатить свою часть выпитого в баре представлялся чертовски несущественным, — и попрощалась.
На следующее утро она не знала, чему больше удивляться — тому, что она спокойно проспала всю ночь, или тому, что ее по-прежнему не арестовали. И Ани не проявилась с вопросами о вчерашнем звонке родственникам Алекса Соколова.