— Зови на помощь! — крикнул Энрико. — Звони на ресепшен!
Он лежал на Бакли, обхватив его руками, словно в любовном объятии. Кэсси мгновенно вспомнила, каково было обнимать Бакли. Потом, пошатываясь, поднялась на ватных ногах, ухватилась за край стола и осторожно потянулась к телефону.
— Стоять!
С этим криком Бакли выплюнул что-то на ковер — Кэсси увидела, что это зуб. Она застыла, позволяя ему продолжить.
— Вот что я скажу: тебе от нас не спрятаться. Завтра по твою душу придет кто-то другой.
За стенами номера звучали голоса постояльцев — кто-то возвращался с улицы, куда его выгнала пожарная тревога, кто-то услышал, как взорвался пистолет. Впрочем, очевидно, никто не понял, что это был за шум и откуда он донесся. Один предположил, что из телевизора, другой возразил: нет, слишком громко, и пустился в рассуждения о том, что грохот, возможно, имеет отношение к системе кондиционирования. Может, из-за какой-то поломки и включилась пожарная сигнализация, заставившая всех эвакуироваться. Никто из собеседников не проявлял озабоченности.
Кэсси не отрывала взгляда от Бакли. По его правой щеке растекалось черное пятно, а глаз постепенно исчезал под наползавшим на него отеком.
— Кто ты? — спросила она. — Скажи мне, только честно.
Она задержала палец над кнопкой вызова обслуги.
Скажи мне, только честно.
Когда она произносила эти слова? Кэсси задумалась, а потом вспомнила. Она бросила их матери, когда та заверяла ее, что нет ничего страшного, если папочка, пьяный в хлам, не может подняться по лестнице и падает, словно пораженный дегенеративной болезнью мышц. Видимо, мать была недостаточно убедительна.
На мгновение Кэсси подумала, что могла сказать эти слова еще и давнему возлюбленному. Может, он признался ей в любви, но как бы в шутку, а ей захотелось большего. Может, она ощутила, что он ее предал легкомысленностью своего тона. Может, и тогда ее предали.
Нет, это не так.
Потому что ничего подобного не происходило.
У нее не было возлюбленного, который признавался ей в любви. Никогда.
Кэсси взглянула на кровь, загустевающую на пальцах Бакли. Конечно, его предательство было для нее совершенно ново. В чем-то большее и в чем-то меньшее, нежели случавшееся в ее жизни прежде. Большее — потому что ставки были выше. Меньшее — потому что она не знала Бакли по-настоящему.
Она всего лишь пару раз напилась в его обществе. Всего лишь пару раз занималась с ним сексом.
Всего лишь.
Печальная правда заключалась в том, что Кэсси совершенно его не знала.
Увидев, как Бакли, прижатый Энрико, извивается и пытается высвободить руки, Кэсси едва не кинулась к кровати, чтобы помочь удержать пленника. Но было очевидно, что Энрико силен, несмотря на свой субтильный вид, а Бакли очень больно, так что никуда он не денется.