Жить — хорошо! А уж жить в нормальных условиях… Да нет, жизнь замечательна уже сама по себе, без всяких дополнительных условий. Надо только жить, а не существовать. Дышать, ощущать биение сердца, обонять и осязать. И чувствовать всю гамму вкусов, а не одну лишь солоноватость чужой крови во рту. А вдобавок ко всему — легкое дуновение ветерка и ласковые касания солнечных лучей. Пиво опять же! Красота и благолепие!
Вот бы еще только все отстали и в покое оставили! Но, увы, это пожелание из разряда неосуществимых. Жизнь и покой несовместны, по крайней мере, для меня. От меня все отстанут только после смерти. И не виртуальной, а реальной, с гробом, венками и переселением на пару метров ниже уровня земли.
А я умирать не хотел. Ни виртуально, ни тем более реально. Никак. И потому поводов оторвать себе голову никому старался не давать. Ну как никому… Никому из тех, кто мог осуществить это немудреное действо прямо здесь и сейчас. С опекавшими меня сотрудниками правоохранительных органов я благоразумно ссориться не стал, дал показания в суде и обеспечил господину Когану со товарищи от восьми до двенадцати лет проживания за казенный счет в местах не столь отдаленных.
Не могу сказать, что не испытал удовлетворения, засадив бывшего работодателя за решетку — в конце концов, он меня наемным убийцам заказал! — но и чувства глубокого удовлетворения отнюдь не испытал. Ощутил страх. Липкий, мерзкий, изматывающий страх.
Вот освободится этот владелец заводов, газет и прочего имущества условно-досрочно годика через четыре и припомнит мне показания. А может, и раньше припомнит, связи у него самые что ни на есть обширные. При желании дотянется даже из колонии. Не факт, правда, что такое желание возникнет. Нет! Господин банкир ничего не забудет и не простит, но и в рациональности ему не откажешь. Никакой выгоды моя безвременная кончина Когану не принесет, ресурсы он на это тратить не станет. Наверное.