Звуки детского гомона не уставая вплетать…
Приятно
Накидку молчанья из детских ручонок принять,
И кутаться снова,
И снова шагать и шагать…
Торопится день мой,
И сыплются снова сквозь ясные окна
Минуты печальные.
Перстами усталыми снова начну их просеивать,
Словно песок,
Песок возле берега моря,
На стыке
Великих стихий двуединых,
Что вечно текут и сливаются.
…………………………
Как он горевал, мой прапрадед далекий, —
Меня это мало волнует,
Но все же
Сегодня с утра в тишине вопрошаю…
И вот я увидел:
Старый молитвенник
Тонкостраничный, —
Ему я обязан
За крохи отрады,
За радости редких минут…
Я в том утешение видел,
Что где-то в далекую пору
Укрылась страна,
Под названием Уц,
В которой
Жил древний страдалец, по имени Иов…
И я в нашем городе Киев
Чрез длинные лет вереницы
Пытливо листаю страницы —
Страницы Писанья,
Про Иова где затерялось сказанье…
Еще мне осталось ответить:
Как будут печалиться дети.
…………………………
Но здесь у кого мне спросить?
Про это совсем умолчали
Священные наши сказанья,
Лишь крошки наивных намеков
Найдутся об этом в Писаньи…
…………………………
Мелькает в усталом мозгу:
Оптимизм,
Пастера мечтанья,
Вселенская Мечникова простокваша…
А может, ответят мне дети.
Но дети —
Они разыгрались,
Они разгулялись…
…………………………
Однако февраль на дворе
В тепле предвесеннем и свете,
А дети —
Они у окна разыгрались
На теплых квадратах сиянья,
Что к стылому полу прижались…
…………………………
Я снова листаю
Страницы из Библии…
…………………………
О ты, Элифаз многомудрый,
Элифаз из Таймона!
Былые твои толкованья
Уже никого не согреют!..
…………………………
Главу свою пеплом я не посыпал —
Стою с головой непокрытой:
Никто ни на что мне запрета не дал!
Бессилье мое, человечье бессилье,
Прениже церковных полов,
Что лбами былых поколений избиты…
Но что назову и в надзвездных вершинах
Моей человеческой смелости равным…
Я знать не хочу о земных утешителях
Вот здесь, среди целой вселенной!
В печали моей величавой
Свое утешенье таю:
И силу свою,
И совесть свою,
И смелость свою!