То ль устал я, возраст ли такой,
Но так часто нужен стал покой.
Думал, комната уютом залита,
Нынче ж спохватился — где тахта?..
Правда, с петухами будят: встань!
Но сейчас лишь десять — тоже рань!
Только застелили — что скрывать! —
Тянет, как клещами, на кровать.
Сам себе хозяин — что же мне?
Живо — одеяло в стороне.
Знаю, до полудня — срок большой,
Отдохну и телом и душой.
Не зайдет никто ко мне теперь,
Даже не заглянет в эту дверь.
Прямо из кармана льется звук —
Две монетки там живут сам-друг.
Звякают умильно в тишине,
Чувство новое будя во мне…
Детская мне видится рука;
Два в руке зажаты медяка.
Сызмальства, с далеких тех времен —
Деньги, деньги! — непонятный звон.
И словцо с ним спаяно: «орел»,
Он двуглав на меди той и зол.
Смысл обоих слов жесток, суров…
Как-то душно мне от этих слов.
И в карман я лезу боковой
И медяк вытаскиваю свой.
Вглядываюсь, точно в первый раз:
Двум колосьям радуется глаз.
Цифр внизу так явственен обвод…
Ну а год?.. Такой недавний год.
Грошик, ляг обратной стороной!
Не орел сверкнул передо мной!
Ах, медяк мой, как ты мил на вид!
Звездочка вверху горит, блестит…
Там колосья вижу, молот, серп…
Вижу наш родной, советский герб.
Да и надписи кругом чекан:
«Пролетарии всех стран!»
Грошик ярче разгорелся вдруг,
Значимей, ценней стал мой досуг.
Я не стар, я не ленив — я так…
Есть еще у жизни много благ.