— С парнями не разговаривать, нужник перед кабиной. — Горгона кивнула ему на откидывающуюся полку-лавку. — Это твое место. Парни, смотреть в оба глаза, одного не оставлять… пока во всяком случае. Можно не пристегивать, он у нас не дурак, рваться захватить транспорт не станет, на «крузере» в одиночку далеко не уедешь.
Это верно. На громаде без наливника делать нечего, не говоря о наблюдателях с тыла и по бокам, а то взять махину на абордаж будет чересчур легко.
— Здорово, мужчины! — Бирюк размял запястья и уставился в ответ на недопонимание во взгляде Горгоны. — Я не разговариваю, просто поздоровался.
— Вот и не разговаривай. И не лезь к амбразурам, раз уже понял — что за бортом.
Он послушался, закрепив лавку, уложив мешок как подушку и лег, накрывшись курткой.
— Ни хрена себе, — протянул кто-то из военных, — спать собрался?
— Мне с тобой разговаривать нельзя. Но, для информации, да, собрался. Ваша мегера обещала отъезд без происшествий, так чего мне переживать? Тем более, что сделать что-то, даже если возникнут проблемы, не смогу. С чего тогда дергаться?
— Я не мегера.
Горгона, показавшись в проходе из кабины, уставилась на него. Пусть в глазах никогда не отражаются мысли и настроение их хозяев, но сейчас в ее просто плескались раздражение с сомнениями. Бирюк, приоткрыв на нее один глаз, пожал плечами.
— Ну, извини. Вырвалось.
Он почти заснул, когда донеслось предполагаемое с самого начала — звуки той самой внутренней диверсии. Взрывы, разнесшие в труху два выносных поста самого бункера, донеслись гулким эхом и дрогнувшей землей.
— Десять, девять, восемь…
Если у бункера имелась дублирующая система, то стоило ждать выстрелов крупнокалиберных пулеметов… Но такого не случилось. И Бирюк заснул с чистой совестью.
— Нет ничего прекраснее аромата настоящего кофе… — сказал он, не открывая глаз, — ибо так и должен пахнуть настоящим рай земной, кофе, табаком и чем-то мясным, разогретым на спиртовке.
— Мы в железной коробке, дурень, а вокруг преисподняя и ее демоны, — хохотнул кто-то из военных отдыхающей смены, — тем более, курить тут нельзя, командир запрещает.
— Ничего ты не знаешь о жизни, братец, — сказал Бирюк, все еще лежа. — За бортом, думаю, не такие уж и демоны, чтобы не справиться с ними хорошим калибром и полуавтоматической пукалкой, что ты сейчас чистишь, покурить можно будет и на стоянке снаружи, пожрать и не сдохнуть от кровавого дизентерийного дрища даже звучит прекрасно, а кофе есть только в раю. Вопрос в том, что для кого рай и не больше. Остался кофеек?
— Ну, ты и рожа. — сказал тот самый боец, глядя на севшего Бирюка, — ты как узнал, что она полуавтоматическая?