Нырнули под белую арку, оказались в большом зале. Тут все усыпано охотничьими экспонатами. Каких только песчаных уродов Бруно не находит и стеклом не заливает. Огромные жуки, скорпионы разного калибра, змеи. Все в позах атаки. Даже несколько ходжей есть.
– О! – восклицает Бруно, заметив интерес Глории. – Эту ходжу мои охотники вылавливали неделю. Одного она успела парализовать. Вот мимо таких тварей вы, моя дорогая, и убегали когда–то в сторону Вестерии. Представляете, как вам повезло? Великие благоволят упорным и сильным. Я слышал вы стали предводительницей вальки.
– Это я рассказывал, – уточнил я на всякий случай.
Глория скривилась, поджав губы. Кажется, Бруно к ней неравнодушен, забавно. А вальки на своей волне. Интерес в ней сейчас возобладал над резкостью и остротой языка. Она не ответила купцу ничего. Впечатленной женщине был интересен экспонат. Да и меня передернуло.
Ходжи – это самые опасные хищники пустынь востока. Широкие тараканы, достигающие в длину трех метров, плоские, с кучей тоненьких конечностей и длинным тоненьким хвостиком, на конце которого мерзкое жало. Внешность этих тварей вроде бы и не внушают опасений, мощи в них особой нет. Зато достаточно одного укуса, чтобы парализовать самого огромного воина. И чаще навсегда. Ходжа закапывается в песок и выжидает, пока кто–нибудь не пройдет мимо, когда такое происходит, тварь кусает жертву длинным жалом, которое выбрасывается за долю секунды на несколько метров. Затем таракашка ходжа выползает и заглатывает жертву, расширяясь подобно змее. После чего эта жирная поевшая ходжа закапывается обратно и несколько недель спокойно переваривает человека. Теперь она сыта и довольна, и в этот период трогать очередного путешественника не будет, хоть по спине ходи. Умные твари, не парализуют больше, чем смогут сожрать. Возможно, некоторые догадываются закапывать запасы...
– Продай мне ее, – шепчет мне Бруно, подмигивая вальки.
– Я свободная женщина, – шипит Глория. Я чувствую, что в этом городе она быстро теряет контроль.
– А какие предложения? – хихикаю я. Мы ныряем в очередной зал. Этот поменьше, больше похож на переход.
– Три серебряника, – смеется Бруно.
– Эй! – возмущается Глория. – Даже десять лет назад я стоила золотой рин!
– Старые рабы строят дешевле, – произносит ехидно купец. Его явно забавляет подтрунивать Глорию.
– Да я стою десятка... сотни твоих самых искусных рабынь!
– Три золотых, и она твоя, – смеюсь я.
– По рукам, – улыбается Бруно. Вместо ладони я подаю ему письмо Геланы. Он растерянно прячет его во внутренний карман. Знает любовник, что это за письмишко. Сразу посерьезнел, посмотрел с укоризной, мол при Глории вручил.