— Пусть так! — Штерн поджал губы и вцепился пальцами в край стола. — Но явиться сюда, среди бела дня… Это немыслимо, совершенно немыслимо!
Черт. Где-то я, похоже, передавил. Лучше сбавить обороты — а то он, чего доброго, вообще меня выставит.
— Знаете что, Иван Карлович… — Я состроил жалобную гримасу и для пущей убедительности легонько шмыгнул носом. — Я ведь тоже многим рискую, придя сюда. Вы должны понимать!
— Я понимаю, друг мой… понимаю.
Моя серьезная ипостась явно нагоняла… лишнего, но к испуганному семнадцатилетнему пацану Штерн, похоже, тут же проникся сочувствием. Его явно “отпускало” — буквально на глазах.
— Знаете, друг мой, у меня ведь сын примерно вашего возраста. И мне страшно даже подумать, что бы я чувствовал, случись ему оказаться на вашем месте. — Штерн вымученно улыбнулся. — Вашей отваге можно позавидовать.
Правильно. Успокаивай меня. Доверяй. И болтай, болтай побольше.
— Я уже не ребенок. Брат доверяет мне — значит, и вы должны! — Я вытер рукавом несуществующие сопли под носом. — Хоть никто из вас и не потрудился толком рассказать, что и зачем я делаю.
— Вы делаете важное дело… храбрый юноша. — В голосе Штерна послышались покровительственно-мягкие нотки. — Моя мать — немка, как и отец, но сам я родился здесь, в Петербурге. И поэтому по праву могу считать себя русским… мне кажется. И я хочу, чтобы вы не сомневались: то, что нам суждено совершить — нужно этой стране. Я бы даже сказал — необходимо.
— Государственный переворот? Вооруженный мятеж против короны и…
— Тише! — Штерн дернулся, как от удара кнутом, и зашипел: — Умоляю вас, тише, друг мой… Нельзя говорить о подобных вещах вслух! У Третьего отделения везде есть глаза и уши!
Ты даже не представляешь, насколько прав. Глаза и уши действительно есть… Только Третье отделение здесь совсем ни при чем.
— Простите, Иван Карлович. — Я опустил голову. — Миша всецело доверяет вам и генералу… Но я — не мой брат. И мне нужно, просто необходимо знать, что случится потом. Что мы, все мы не допускаем страшную ошибку, которая будет стоить…
— Хватит! — Штерн поджал губы. — Я не собираюсь разговаривать об этом, ваша светлость. И если…
— Кто отдает приказы? — рявкнул я. — Куракин?
Ситуация стремительно шла вразнос. Я перегнул палку — так, что она с треском переломилась надвое. У меня почти не осталось времени… Впрочем, я в нем уже не нуждался.
Когда с улицы послышался шум, и прямо за стеной — там, где сидела секретарша — что-то громыхнуло, Штерн подскочил на месте.
— Что за?.. Ваше сиятельство…
— Сидите смирно. И прошу, ради вашего же блага, Иван Карлович — не надо делать глупостей и хвататься за пистолет… И телефон вам тоже не поможет. — Я откинулся на спинку кресла и чуть повернул голову в сторону входа в кабинет. — Андрей Георгиевич, вы слышали достаточно?