– Вы долго собрались рассказывать? – поинтересовался Дунтель.
– Мы ждали его снаружи, у выхода. Чужак убил трех моих людей ястребиными шпорами, а потом захотел расправить черные крылья. Но у нас была сеть, и крылья не помогли ему. Когда с ним покончили, я сам отрубил ему крылья. Как, по-вашему, долго я рассказывал?
– Слишком кратко, потому что вы опустили несколько важных обстоятельств, – заметил Дунтель.
– Я рассказал о важном. Было чудовище. Потом его не стало.
– Вы не сочтете за невежливость, если я добавлю немного подробностей к вашему рассказу?
Мужчина не ответил. Он стоял не вплотную, но и недалеко, положив ладонь на рукоять меча. Значит, осторожный, и это говорит в его пользу. Паяц любил осторожных, хотя этого все равно считал глупцом.
А Дунтель посчитал молчание знаком согласия.
– Я думаю, вы здесь не случайно. Да о чем здесь говорить? Вы нарочно приходите сюда, ожидаете, пока кто-нибудь сядет за треугольный столик, чтобы дать вам повод для резни. Вы – кровожадный безумец. Но
более всего вы алчны и жадны. Уже три года вы бдительно стережете этот стол и три его стула, как алтарную жертву. И никто здесь не садится, потому что боится вас.
– Я не боюсь, – вставил паяц.
– Ты не в счет.
– Меня зовут Рахт Ванов Третий, и я убью вас, когда вы выйдете отсюда, – пообещал мужчина.
– Само собой, здесь вы этого не станете делать, потому что этот стол – символ гостеприимства, обещанного вашими предками тем, кого вы называете тварями и чудовищами, – указал Дунтель. – Это любопытное гостеприимство, служащее для того, чтобы отделить от себя предмет своих страхов – но ведь, тем не менее, гостеприимство. Предкам могло бы не понравиться, если бы вы нарушили их обещание. И вы посчитали, что для сохранения обещания достаточно выйти за порог?
– Я так не думаю, – заметил паяц.
– Ты не в счет, – сказал Рахт.
– Итак, у нас остается вопрос мотива, – улыбаясь, добавил Дунтель. – У всякого действия есть мотив. И он не таков, каким его хотят представить. Вы безумец, но вы отнюдь не бедняк. Ваша одежда говорит о вас многое. И вы здесь не собираетесь очищать мир от скверны.
– Пусть не целый мир, – спокойно заметил Рахт.
– Нет монстра хуже человека, объятого алчностью, – заключил Дунтель. – А уж алчность умеет рядиться в красивые слова.
– Красивые речи уж точно вам не помогут.
– А тот летун, которого вы поймали, – что у него были за сокровища? Предрассудок, в который вы верите, обещает награду за истребление монстра. Само собой, ведь кому захочется убивать без награды?
Рахт обвел взглядом зал и понял, что все ожидают его ответа. Тогда Рахт криво усмехнулся.