— На левый фланг, ребята! Приказываю не бояться!
В доме Нарышкиных Маргарита сидит на кушетке, читает книгу. Вдруг сердце ее отчаянно колотится, книга выпадает из рук. Она вскакивает, глядя на дверь и слушая приближающиеся шаги. Дверь открывается, на пороге стоит Нарышкин с Николушкой на руках, точь-в-точь как в пророческом сне, и Маргарита падает без чувств...
По весенней распутице едет экипаж, в нем Маргарита и денщик Тимофей. За кадром голос Маргариты:
— Смертельно ранен был и родной брат Александра — генерал Николай Тучков. Он скончался от раны в Ярославле и был похоронен в Толгском монастыре. Но о нем сведения были точные, а об Александре — не вполне. Я искала мужа среди тяжелораненых, но не находила. Едва представилась возможность, отправилась вместе с денщиком мужа на Бородинское поле.
— Напрасно мы едем, барыня, — говорит Тимофей. — Я видел, как все было. Его высокопревосходительство генерал Тучков шел со знаменем в руках. Французское ядро попало ему в грудь. Разнесло в клочья так, что ничего невозможно было потом собрать.
— Почему же ты раньше молчал, Тимофей?
— Жалко было вас. Рассказывать такое.
— Нет, я найду его! Хотя бы что-нибудь.
Закат над Бородинским полем, совсем недавно сошел снег, еще во многих местах он есть. Зрелище страшное: всюду в разных позах, порой ужасающих, лежат мертвые тела. Маргарита и денщик Тимофей ходят среди трупов и ищут. За кадром взволнованный голос Маргариты:
— Весной тринадцатого года тела погибших еще не были убраны с Бородинского поля. День за днем с рассвета до заката мы осматривали участок за участком, переворачивали трупы, заглядывали в лица... Мне помогло то, что в предыдущие годы я уже привыкла и к запаху гниющих тел, и к виду обезображенных лиц. Насколько к этому вообще можно привыкнуть.
Маргарита переворачивает трупы, рассматривает оторванные конечности. Тимофей мрачно произносит:
— Кажись, здесь это было, барыня.
Во вдовьей обители Маргарита и Елизавета останавливаются перед беломраморным крестом. Маргарита гладит мрамор ладонью, камера долго любуется ее красивой рукой.
— На этом самом месте я и нашла его.
— Мужа?!
На заваленном трупами Бородинском поле что-то сверкнуло красным огоньком в лучах заката. Маргарита наклонилась и увидела заветный перстень, подняла его дрожащей рукой, поднесла ближе к лицу, рубин таинственно засверкал в лучах закатного солнца.
Вновь две вдовы в траурных одеждах перед беломраморным крестом.
— Нет, не мужа, а только перстень, — произносит Маргарита. Она снимает с пальца перстень с рубином и показывает Елизавете. — Он единственный остался из всех моих фамильных драгоценностей. Все остальные я продала. Заложила и тульское имение. Чтобы начать строительство. Здесь, возле средней Багратионовой флеши, я поселилась с Николенькой, возвела поминальную часовню. А вскоре стала строить нашу обитель для вдов, чьи мужья погибли на Бородинском поле.